ГЛАВА ВОСЬМАЯ
«СУД»
***
Ближе к рассвету Хелин сдался на волю сна – не выдержало уставшее тело мальчика!
Только сон был смутным, странным: будто ходил Хелин по улицам поселка, и люди вокруг него были все из плоти и крови, да чего-то не хватало… Нечто неведомое, не имеющее ни имени, ни лица, из них душу выпило, как вино, безжизненными были эти тела… Нет, они ели, пили, даже смеялись и все-таки смотрели мимо Хелина, не выражая никаких эмоций, да и не было их. Присел Хелин на берегу реки, принялся флейточку мастерить… Ах, как давно он губами ее не касался! И, закончив, прижал к губам – сладко зазвучала мелодия, пришедшая из далекого детства, когда рядом был Этан… И детский плач невдалеке раздался. Хелин прислушался.
И точно – детский плач!
Оглянулся вокруг – ни души… И снова прижал к губам свою флейту, выдохнул – только прозвучал первый звук, снова кто-то плачет!
Да не флейта же, в самом деле!
Вскочил Хелин, осмотрелся повнимательнее, слух напряг: а плач и в самом деле слышится… Из реки!
– Что это? – прошептал Хелин.
Подошел поближе к реке, посмотрел туда, а там дети!
Смотрят на него, ручонки тянут, и помочь им не может – только руку протянет, как вода толстым слоем льда покрывается. Что делать?!
– А ничего, – услышал Хелин за спиной своей голос и обернулся.
Женщина, стоявшая рядом, напомнила ему кого-то: волосы рыжие, глаза зеленые, плащ с черной оторочкой, почти как у Анны.
– Они сами только могут это сделать, – печально сказала женщина. – Если откажутся от самих себя…
– Дети? – перепугался Хелин.
– Да нет, родители… Хотя родители их уже давно забыли о них. Слишком ярок блеск золота, глаза-то и ослепил…
– Послушай, добрая женщина, ты, верно, знаешь все про здешние места… Расскажи же.
– Пусть он расскажет, – рассмеялась женщина и показала в сторону невысокого крепкого паренька с точь-в-точь такой же флейтой, как у Хелина. – Ему лучше знать. Ну, Кролик, рассказывай, что ты в этом Городе за зло сотворил!
***
– Раньше этот поселок был самым счастливым местом на свете, – начал Кролик. – Как в сказке тут люди жили. Говорят, жил тут до этого Светлый Ангел, и люди много работали, рожали детей, и все было по законам Божиим, вот и давал Светлый Ангел этой земле невиданное плодородие, богатства неслыханные… Все бы хорошо, да чем больше у людей заводилось в закромах зерна, тем хуже они становились. Странное дело – казалось бы, живи – не тужи, а у них головная боль появилась – как бы стать лучше другого, богаче? Даже про детей своих забыли, только и занимались накоплениями. Рассердился на них Господь, и сколько Светлый Ангел не просил, да не убедил Господа – появились в городе крысы. Полчища крыс. Не было на них управы, за несколько дней со всеми запасами зерна управились, да и к прочим богатствам приступили! Пытались их морить, да крысы были, точно бессмертные: их морят, а они только еще больше плодятся! Ходили слухи, что эти крысы волшебные, да и впрямь в это можно поверить! Видел я их – все в человеческий рост, а предводитель их, крысиный король, даже при шапке был!
Хелин теперь воочию видел то, о чем рассказывал Кролик.
Вот король крысиный – стоит, длинным хвостом помахивает, в маленьких глазах сверкает злой ум… Вылитый Растаман!
– Тут я у них появился, – грустно вздохнул Кролик. – Я по дорогам шел да зарабатывал себе на жизнь своей флейтой. Слыхал я про эти места и наделся, что тут перезимую с Божьей помощью, а вышло все хуже некуда…
Он задумчиво посмотрел в сторону реки.
– Флейта у меня была волшебница! Кто слушал ее музыку – не мог оторваться… Если играл веселую мелодию, ноги сами в пляс пускались, если грустную – слезы сами текли по щекам… Встал я посредине главной площади и заиграл. Сначала-то никто на это внимания не обратил: все горожане собрались, слушали меня, да кто-то обернулся нечаянно и воскликнул: «Взгляните-ка! Крысы!»
В страхе все оборотились туда, куда его рука показывала. И впрямь крысы все собрались, стоят и на мою флейту смотрят, глаз не сводят, а в глазах – тоска, печаль, и словно живые они, и понимают музыку! Вот тогда и пришла мне в голову мысль.
– Хотите, – сказал я горожанам. – Уведу отсюда я ваших крыс, а вы мне за это дадите два мешка зерна да горсть золотых монет, чтобы мог я зиму перезимовать? Подумали они да решили попытаться. Пообещали мне то, о чем я просил. Встал я на следующий день рано утром, пока все еще спали, только крысы сновали по городу, вышел на главную площадь да и завел печальную мелодию. Крысы тут же собрались в кружочек и смотрят на меня… В глазах – тоска, печаль, и даже жаль мне их стало! Но я помню, что обещал жителям, и тихо отступаю в сторону реки, продолжая играть. Крысы – за мной. Идут, очарованные звуками моей флейты, как овцы на заклание… Даже крысята идут. Так и довел их до обрыва – вон, видишь?
Он махнул рукой в сторону высокого обрыва.
– Раньше там был мостик, теперь нет. Я, продолжая играть, перепрыгнул на другой берег, а крысы… Все, как есть, в реку попадали!
Он вздохнул.
– Дальше рассказывай, – безжалостно потребовала прекрасная незнакомка с кошачьими глазами. – Раз наворотили вы тут дел, все и говори.
– Я вернулся в город. Вот, сказал я, нет больше в вашем поселении крыс… Платите, что обещали. Судья у них тут всем заправляет. Нахмурился он и спросил меня, о чем это я речь веду. Что никто мне ничего не обещал, и платы не будет, а если я не покину город в течение нескольких минут, меня к позорному столбу привяжут, а потом из города выкинут… Разозлился я тогда. Вышел, злые слезы свет застилают. А на улице дети играют. Показались они мне крысятами, да крысят мне в тот момент было жальче, чем этих толстощеких детей! Один мальчик обернулся на меня, окинул взглядом, полным презрения, толкнул своего дружка – и они оба смеяться начали надо мной! Ах, как я разозлился! Ну, думаю, сейчас вы все получите, что вами заслужено! Встал я, как перед этим, когда крыс из города этого уводил, и начал играть. Дети играть перестали, заслушались. Я – шаг назад. Они за мной… Так и увел я их к тому же обрыву, вот и вся история… Только когда последний ребенок пропал под водой, флейта из рук моих выпала, я гляжу, а руки мои превратились в лапки кроличьи, и сам я стал кроликом.
Некоторое время они молчали.
– Ты главного не сказал, – напомнила странная женщина. – Про то, что теперь по твоей милости ожидает каждого ребенка моложе шестнадцати лет, если он оказывается в вашем поселке!
Кролик напрягся. В глазах снова метнулся страх. Он замахал руками, и руки мгновенно превратились на глазах у Хелина в лапки, и уши выросли, да и сам парень съежился, помельчал: вместо серой курточки появился серый мех, да через несколько мгновений весь он оказался покрыт мехом – самый настоящий кролик!
Где-то раздались громкий голос и оглушительный стук.
– Откройте, – требовал мужской голос. – Откройте сейчас же!
– Не успели, – выдохнула женщина, и тут же все стало зыбким, и Хелин оказался возле ног княжны .Ах, вот оно что – привиделось ему все это во сне.
Только голос у ворот продолжал требовать:
– Именем Судьи – откройте!
***
Его лицо было самодовольным и важным, и Хелину показалось, что с него сейчас начнет стекать масло, как с блина, – таким лоснящимся было оно. Никаких сомнений, что это судья, не осталось после того, как гость возник на пороге: красная мантия, седой парик с буклями, да и в глазах Судьи отчетливо читалось: «Что бы вы мне тут не сказали, я знаю все куда лучше вас! Мое слово закон…»
Собственно, внешне этот Судья был совсем и не значительным – ростом едва достигал плеча вошедшей с ним женщины, да и весь он был худенький такой, маленький, что казалось странным то, как склонился перед ним могучий Зосима, внимая каждому слову плюгавенького человечка.
– Надо же, – выдавил он удивленно. – Он же на мышонка серого похож!
– Да разве это важно? – ответила княжна.
Она проснулась и теперь стояла рядом, уже одетая.
– Человек может быть невелик ростом, да велик умом, – проговорила она задумчиво, рассматривая важного гостя. – Интересно, почему они его боятся?
– Ага, вот они! – удовлетворенно заключил Судья, увидев девочку и Хелина. – Значит, правду сказала Арина – украли вы эту девочку из ее дома!
– Как? – выдохнула хозяйка дома и беспомощно взмахнула руками. – Арина, что ты говоришь? Эта девочка сама пришла к нам, ну, скажи же им, Аннушка!
– И правда, я пришла сама, – ответила княжна. – Только никак не пойму, что у вас тут за спор? Я ведь ненадолго пришла – мне дальше надо идти!
В комнате повисло молчание.
– Дети одни по дорогам не ходят, – наморщив лоб, сказал Судья.
– Я не одна хожу! – возмутилась Анна. – Со мной Хелин, кошка, конь, волк и Жрец!
– Мальчик еще мал, кошка только кошка, волк вообще не вызывает у меня никакого доверия – получается, ты идешь одна, без взрослых! – отрезал Судья.
– А Жрец? – хитро улыбнулась Анна. – Он-то взрослый!
– И где он? Может, ты нафантазировала своего Жреца?
И правда – Жреца не было!
Весь дом обыскали – как ветром сдуло старика…
– Получается, что ты дитя без присмотру, – постановил Судья. – Придется тебе остаться тут. Право первородства у нас принадлежит Арине…
– Да что вы глупости говорите! – возмутилась Анна. – Какое еще первородство? Я думала, вы и в самом деле умный человек, а вы просто думаете, что умный, и остальных в этом убедить сумели! Ну, как по-вашему, у какой-то неизвестной мне Арины может быть право «первородства», если я ее первый раз вижу? Родилась-то я не у нее!
– Пока не родилась. Родишься, – постановил Судья. – Она тебя нашла…
– Да не она! – не унималась Анна. – Я сама нашлась! И уж тогда это ваше право глупейшее принадлежит ей!
Она указала на хозяйку.
Та молчала, глядя на девочку с нескрываемой жалостью. Воспользовавшись удобным моментом, подошла к Анне и тихо сказала:
– Лучше соглашайся! А то они суд устроят, миленькая моя…
И обняла Анну, посмотрев на нее с такой печалью, что Анне стало ее жаль.
– Нет, пусть будет, как им хочется, – проговорила княжна.
И повернулась к Судье.
– Не пойму я, что за глупости в вашем поселении творятся!
– Какое дерзкое дитя, – проворчал Судья. – Придется тебя долго перевоспитывать… Вот что случается, когда девочки бродят по ночным дорогам в обществе кошек, волков и мальчиков!
– Я нормальное дитя, – заметила Анна. – Это у вас что-то в голове замкнуло…
Она подошла к Арине и посмотрела ей в глаза.
– Зачем я вам нужна? – спросила она.
Арина пробормотала что-то непонятное и отвернулась.
– Нет, я хочу понять, зачем я вам нужна! – настаивала девочка. – Вы же меня не любите!
– А зачем? – удивилась Арина.
– Но ведь дети нужны для любви! – упрямилась Анна.
– Глупая! – засмеялась Арина, и Судья тоже рассмеялся.
– Дети, дорогая, нужны для гордости, – снисходительно начал объяснять Судья. – Я же сказал, что ты многого еще не понимаешь… Вот станешь ты пухлой, богато одетой, станет гордиться тобой мать! Потом выйдешь замуж удачно, и снова гордость!
– Да я не хочу быть пухлой! – топнула ногой Анна. – И не хочу богато одеваться! И замуж не хочу пока! И вообще я не желаю, чтобы мной так гордились!
– Да ты еще не можешь желать, – надменно остановил ее речи Судья.
– Почему? – спросила Анна. – Каждый человек может думать. Может чего-то желать. Так его устроил Господь… Если Господь позволяет ему, то как вы можете запретить?
Судья выразительно вздохнул и развел руками.
– Понимаешь, девочка, – скорбно произнес он. – Ты наговорила очень много глупостей… Что, как ты и сама можешь догадаться, доказывает, что и желания твои вредны и глупы.
– По-че-му?!
Анна даже раскраснелась от гнева и обиды. Что себе позволяет этот напыщенный индюк?
– Потому что твои мыслишки совершенно не совпадают с нашими умозаключениями! – отрезал Судья.
– А если ваши, как вы изволили выразиться, умозаключения совершенно неправильные? – рассмеялась Анна. – Я могу оказаться не права…
– Вот видишь, – обрадовался Судья. – Значит, ты признаешь, что ошиблась?
– Я сказала, что могу оказаться не права, – повторила Анна. – Как каждый человек может ошибаться…
– Но я не могу ошибаться! – воскликнул Судья.
– Раз не можете – не ошибайтесь!
– Я это закон, – не обратил внимания на ее последние слова Судья. – Я это мудрость. Я это Бог…
– Вы? – Анна рассмеялась.
Интересно, что бы сейчас сказал Отшельник, послушав речи этого типа?
– В местном масштабе я Бог, – важно кивнул Судья. – И ты должна повиноваться моим решениям…
– Даже если они глупы?
– Мои решения не могут быть глупыми, девочка! Это ведь МОИ решения!
– С таким же успехом и я могу сказать, и Зосима… Даже мой волк может сказать такую глупость! Но никто не говорит – значит, любой из нас умнее вас!
Кажется, зря она это сказала. Надо все-таки уметь сдерживаться. Судья нахмурился.
– Чаша моего терпения переполнена, – сказал он. – Не хочу больше слушать тебя. Твоей новой матери придется много поработать с тобой… Сколько тебе лет?
–Мне тринадцать лет, – ответила Анна.
– Что ж, есть еще два года. По городскому закону детей можно пороть до пятнадцати лет…
– Пороть? – возмутилась Анна. – Теперь я понимаю, почему в вашем городе нет детей! Какой же ребенок согласится жить в таких условиях? Они от вас удрали, да?
А разве вам никто не говорил, что Бог считает великим грехом обижать того, кто слабее тебя?
Хозяйка испуганно прижала к себе Анну.
– Прошу тебя, милая… – прошептала она. – Не надо. Ты не знаешь, какие суровые законы в нашем городе… Ах, знать бы, откуда Арина узнала, что ты у меня?
В ее глазах сейчас стояли слезы.
Анна обернулась к Судье и проговорила:
– Ну, выбрать-то я хотя бы могу?
– Ребенок никогда не выбирает родителей сам, – нахмурился Судья.
Ах, как не нравилась Анне Арина! В мехах, дорогих украшениях, с надменно сжатыми губами! В глазах не было ни капельки любви и нежности, только властность и уверенность в том, что весь мир должен вертеться вокруг нее…
С неожиданной для него робостью из тени выступил Зосима. Взглянул на Судью.
– Пожалей девочку, – прошептал хрипло. – Я тебя отблагодарю…
– У вас была девочка, а у меня нет! – взвизгнула Арина. – Моя очередь на ребенка!
– Да ведь из-за твоего мужа нет с нами больше Марии! – возмутился было Зосима, да притих под суровым взглядом Судьи.
– Отдал бы тогда собранные деньги Крысолову, ничего бы не случилось с нашими детьми, – пробурчал он себе под нос, но Хелин услышал.
Выступил вперед, посмотрел Арине в глаза.
– Зачем вам девочка? – проговорил он. – Девочку оставьте Зосиме… Я в хозяйстве больше сгожусь…
– Нет уж! – отрезала Арина. – Чтобы у Зосимы была такая красивая девочка, а у меня взрослый уже парень? У меня все должно быть лучшее!
«Да они и в самом деле глупы, как пробки!» – с ужасом подумала Анна.
– Что ж, придется устраивать испытание, – задумчиво молвил судья. – Чтобы все было по нашей справедливости.
– Нет! – с ужасом выдохнула жена Зосимы. – Не мучайте дитя!
– Нет другого выхода, – повторил Судья и приказал:
– Через полчаса всем быть на Главной площади!
***
Не часто случались такие представления!
– Всем жителям на Главной площади собраться!
Из домов высыпали люди, как муравьи, наводняли площадь – скоро уж яблоку некуда было бы упасть, если бы оно вздумало!
Только в центре площадь осталась пустой: именно там и должен был происходить суд.
Вышел Судья в мантии, важный, как всегда, окинул собравшихся долгим взором.
Только Жреца нигде по-прежнему не было видно. Может быть, почуял неладное да убежал, пока цел?
Хелин забрался повыше: так видно было, что творится в центре.
Стояла Арина, стояла жена Зосимы, а посередине – княжна… Отсюда она казалась Хелину совсем маленькой и несчастной. Все покинули девочку…
– По закону нашего благополучнейшего селения это дитя будет принадлежать той женщине, которая сумеет перетянуть ее к себе, – объявил Судья. – Приступайте!
Анна оставалась спокойной, протянула обеим руки и посмотрела каждой в глаза.
– Да ведь это как в притчах Соломоновых, – ужаснулся Хелин. – Они же ее на части разорвут!
Усмехнулась, словно услышав его слова, полнотелая Арина. Вцепилась девочке в руку своими клешнями.
А жена Зосимы сначала взяла доверчиво протянутую ей ладошку, подержала ее в руке, посмотрела Анне в глаза.
– Приступайте же! – приказал снова Судья и даже ногой топнул от нетерпения.
Что они медлят?
Жена Зосимы застыла, точно изваяние, и глаз с Анниного лица не сводит… Губами одними шепчет слова какие-то.
И вдруг выпустила руку, подняла к Судье глаза, полные слез.
– Прости меня, – крикнула она. – Я отказываюсь! От прав на этого ребенка я отказываюсь!
И пошла прочь, вытирая тыльной стороной ладони горькие слезы.
– Ну что ж, вот и доказаны права поселянки Арины, – торжественно сообщил Судья, закрывая толстенную книгу.
– Постойте же! – не выдержала Анна. – Но это неправильно! Вы что, книгу притч Соломоновых не читали? Это не Арина доказала свои права на меня! Разве вы не помните, что там было написано? Именно та женщина, что отказалась разрывать дитя на части, и была истинной матерью!
– Я тут Соломон, – самодовольно и важно улыбнулся Судья. – Не знаю, что там нарешал какой-то неизвестный царек, но мои решения самые мудрые! А ты, девочка, молчи теперь! Главное твое дело – послушание…
Анна посмотрела Арине в глаза – ох, много бед обещал ей взгляд Арининых сузившихся глаз!
– Это неправильно, – упрямо пробормотала она. – Каждый из вас думает, что нет его умнее, как и положено глупцам!
– Она назвала родную мать глупой! – прошипела Арина.
– Глупой… – эхом отозвалась толпа.
– Она нас всех назвала глупыми, включая и достопочтенного Судью!
– Приготовьте розги для упрямой девчонки! – распорядился Судья. – Нет лучшего лекарства от своенравия, чем розги!
– Чем больше, тем лучше, – пропела толпа.
Кто-то вздохнул рядом с Хелином.
Он обернулся.
Кролик… Один в один – кролик из сна!
И в лапках флейта зажата.
– Ты что от меня хочешь? – спросил Хелин.
А Кролик протянул ему флейту. И Хелин понял все без лишних слов…
– Постойте-ка! – закричал он, высоко подняв над головой руку с зажатой в ней флейтой.
«Странно, – подумал он, когда они повернули к нему головы. – Вот передо мной целая толпа, а кажется – один огромный дракон многоголовый… Только и ждать, что пламени!»
– Оставьте ее, ежели не хотите послушать моей музыки! – приказал Хелин.
Как ветер, пронесся по площади выдох:
– Крысолов… Крысолов вернулся…
Словно волна, накрыло площадь страхом.
Крысолов вернулся…
– Да разве вы не видите? – завизжала Арина. – Какой же он Крысолов? Это тот мальчишка, что с ней пришел! Врет он вам…
Снова засомневалась толпа. Приободрился и Судья, который в первый момент растерялся, мигом потеряв собственную значительность.
– И вправду он, – сказал Судья. – Мальчик! Прекрати хулиганить! А не то и для тебя розги найдутся!
– Так по вашим законам только до двенадцати лет детям розги положены, – рассмеялся Хелин. – А мне уже пятнадцать!
– Мы изменим закон, – нашелся Судья, немного подумав.
– Не успеете!
Хелин поднес флейту к губам.
– Ах! – вырвался вздох из груди многоголового дракона. Попятились люди в страхе.
– Он не настоящий!
Арина уже охрипла от крика, но люди, как зачарованные, смотрели на страшную флейту.
– А вот и посмотрим, – подмигнул ей Хелин. – Кто свободен, на месте останется… А у рабов от моей музыки ноги сами в пляс пойдут.
И, набрав в легкие побольше воздуха, заиграл.
Мелодия выходила легкая, как облако: не мог Хелин понять, как такая чудесная музыка могла вред принести! Как горная речка, текла она, и каждый звук получался радостным, мирно уживаясь со следующим.
Ноги поселян задвигались сами по себе, в такт мелодии, только Анна осталась стоять, да Зосима с женой.
Арина даже руки опустила, колени сжала, чтобы ноги остановить, да не тут-то было! И руки ввысь метнулись, не слушаясь глупой и гордой головы – ты уж сама по себе, а мы сами по себе! Судья такие коленца выписывал, что Хелин невольно рассмеялся, до чего смешно было смотреть, как Его Напыщенность Индюшачья сорвал парик с головы, размахивать им принялся, а голова-то, как колено, лысая, только посередине белый локон торчит!
– А теперь – пошли! – приказала флейта, и двинулись за Хелином люди, покорные зову флейты. Только хозяйка осталась, прижала к себе девочку, да Зосима нахмурился, вздохнул: вспомнил, как расплатились уже однажды поселяне за глупость, жадность да корысть неблагодарную!
– Не вернуть нам детей наших…
– Да отчего же не вернуть? – попыталась успокоить его Княжна. – Разве на зов дудочки они не выйдут?
– Нет, – покачал головой Зосима. – Только Крысолов мог бы это сделать, да только пока жив Черный Истукан, быть Крысолову Кроликом… А что сможет Кролик? Для того чтобы он вернул детей, мы должны ему долг отдать, да некому! Кормим его морковкой, бедолагу, да дело уже не в нем, а в Черном Истукане! Он бы и рад все вернуть, да только самому вернуться прежде надо…
Анна посмотрела в голубое небо и прошептала:
– Даст Бог, вернутся вскоре ваши дети!
***
Довел их до самого обрыва Хелин, и замолчала флейта.
Остановившись, молчали и люди. Пришла в себя Арина, зло взглянула на Хелина.
– Хватайте же его! – крикнула она.
Хелину даже на одно мгновение стало жаль, что он не повел их дальше. Да не мог – флейта Крысолова сама замолчала. Значит, так было надо.
– Что вы стоите! – Арина сделала к нему шаг. За спиной – только пропасть.
И, словно заплакала река под обрывом, как дитя. Сотни детских голосков закричали – Нет, мама, нет… Папочка, не делай этого, не выйти мне тогда никогда из реки, не обнять тебя за шею!
– Это наваждение… – не унималась глупая Арина.
Но люди стояли, прислушиваясь к голосам. Одна из женщин подошла к самому краешку обрыва, наклонилась, спросила ласково:
– Как ты там, Татьянушка? Прости меня, глупую, не смогла тебя уберечь…
К глазам слезы подкатили – жаль стало Хелину этих людей, да их детишек…
Поднял он глаза, а на ветке Кролик сидит, грустный, и рядом с ним кошка.
– Отпустите нас, – сказал Хелин людям. – Я не могу ваших детей спасти, но он может… А чтобы вернуть ему облик человеческий, надо нам дойти до Истукана проклятого, покончить с его могуществом. Кто же дойдет, если не мы?
Вернулся вместе с детским плачем разум – расступились люди, пропуская Хелина.
Так и шел он, молча, мимо них.
– Постойте! – воскликнула одна из женщин. – К Черному Истукану путь опасный, далекий… А они дети.
Обернулась к Хелину, схватила его за руку.
– Есть ли у вас оружие?
– Нет, – покачал головой Хелин.
– Как же вы мимо Логова пройдете? Там без оружия не управишься…
– А конь? Он один у них… Путь далекий.
– Так за чем же дело стало? – подал голос Зосима. – Не можем помочь по-другому, хоть снаряжение соберем!
– Вы с ума посходили? – прошипела Арина, но никто на нее и внимания не обратил.
– Они за нашими детьми идут, – ответила ей одна из женщин. – Один раз мы пожалели добра и потеряли их… Может, теперь найдем?
Как подменили их: глаза зажглись радостью, снова в движение пришла площадь – из кузницы удары молота несутся, оружейники стараются, женщины шубку Анне мастерят, чтобы в пути не мерзла. А уж снеди припасли такое количество, что Анне стало страшно. А вдруг не увезут?
Вот уже все было готово – одного Жреца так и не нашли.
«Но он и хотел остаться в первом попавшемся городе, – рассудил Хелин. – А что может быть лучше этого богатого селения?»
Только одно странно – даже попрощаться не вышел.
Весь город высыпал прощаться с детьми, Зосима принес Анне колчан со стрелами, да лук.
– Это особенный, – сказал он, протягивая ей свой подарок. – Наконечники тут серебряные… Оборотни, говорят, серебра боятся. Да на каждом я крестик вырезал, чтобы наверняка сразить!
– Спасибо, – поклонилась ему Анна. Не выдержала, обняла за шею, спрятала лицо на груди.
– Да полно, детонька, свидимся еще, – уговаривал ее Зосима, да у самого глаза мокрые. А о жене его и говорить не приходится – стоит, спрятав лицо, чтобы никто не видел, как горько ей с Анной расставаться!
– Прощайте! – крикнула Анна да и двинулась небольшая карета дальше.
Только облачко снега из-под копыт взметнулось и растаяло на лету…