ГЛАВА СЕДЬМАЯ
«НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА»
***
Наконец он больше не мог сопротивляться усталости.
Ноги больше не слушались. Мальчик упал, проваливаясь в черную яму страшного сна, где только стрела свистела, да слышались за спиной голоса преследователей…
Одно было ему странно: стоило ему войти в лес, голоса эти стихли, стали зыбкими, призрачными, – теперь он был в тумане, и туман надежно скрыл его, спрятал.
Потом ему казалось, что кто-то тащил его через лес, волоком, как щенка. Он уже не мог двигаться – холод победил его, сковал члены оковами своими, и вдруг ему стало тепло. Словно его накрыли мехом, теплым, уютным, а еще откуда-то взялась собака – он мог поклясться в этом! Собака лизнула его шершавым языком, и Хелину даже показалось, что это она тащила его через лес, приняв за щенка, это она потом прятала его в своей шерсти от холода…
Так и проспал Хелин, свернувшись в клубочек, охраняемый странным животным, и только утром, когда первые лучи солнца показались, открыл тяжелые глаза.
– Да все приснилось, – выдохнул он. – Не было собаки… В этом Городе уже давно их нет, только Еленины «псы»…
Вспомнив о них, он вспомнил и об Андрее, и горло сжала ледяная рука непоправимости горя.
– Кто ты? Ты кто? – ясно расслышал он, поднял голову.
Никого не было, только смешная белка повисла на ветке, рассматривая Хелина с любопытством.
«Кажется, мне уже мерещится, что они по-человечьи разговаривают, – усмехнулся он про себя. – Или к нему вернулась способность понимать их язык?»
– Что ты пристаешь к нему? – различил он другой голос. – Виктор его нашел на окраине леса, вернется с подмогой – узнаем… А пока дай парню немного опомниться!
Хелин приподнялся на локтях, огляделся… Голоса были слышны явственно: и в самом деле на поляне этой был не он один.
– Эй… – позвал он охрипшим голосом. – Вы где? Вы меня боитесь?
«Может быть, здесь живут пропавшие книжники, – пришло ему в голову. – Думали, что нет их, убили, а они просто в лес убежали, да так одичали, что бояться на глаза людские показаться?»
Раздался сухой, скрипучий смех – как закашляли...
– Чего тебя бояться? Ты сам вон дрожишь…
– Тогда почему вы прячетесь? – спросил Хелин. – Выйдите, покажитесь…
Теперь и белка залилась смехом – Хелин вытаращился на нее. Что за напасть – белка как белка, а смеется, как человек?
– Тихо! – прикрикнул голос. – Она идет… Пресветлая идет!
И голоса замерли, наступила тишина.
Только скрип по снегу легких шагов и девичий голосок…
– Да что ты его бросил там, Виктор? А если – замерзнет? … Нет, Виктор, я понимаю, что не мог ты его до нашей с дедом хибарки дотащить, но нас бы позвал! … Что значит – я спала? Проснулась бы, да и дед на молитве стоял! Неправду ты говоришь – дед мне сам говорил, что ради жизни человеческой он от молитвы отходит! Да не дуйся на меня, я просто боюсь, что он помер от холода!
Ветки раздвинулись, и Хелин замер.
Огромная белая собака бросилась к нему, поскуливая от радости, лизнула шершавым языком и улеглась у ног, торжествующе поглядывая на незнакомку, появившуюся на поляне.
Она была одета в длинный белый плащ, отороченный черным мехом, а на ее плече сидела трехцветная кошка.
Длинные белые, как снег, волосы свободно струились по спине, а глаза… Никогда еще Хелин не видел таких чудесных голубых, как небо, ясных глаз!
– Да вижу уже, Виктор, что он жив! – улыбнулась она. – А все равно – в следующий раз будь добр, позови нас с дедом!
Она подошла к нему, присела на корточки. Кошка спрыгнула с ее плеча и, мурлыкнув, устроилась у Хелина на руках. Хелин попытался подняться, но не смог.
– Ты откуда взялся? – поинтересовалась незнакомка.
– С Луны свалился, – буркнул мальчик, засмущавшись.
– Оно и видно, что оттуда, – совершенно серьезно кивнула девочка. – Вид у тебя, будто кипятком ошпаренный… Как же тебя зовут, лунный принц?
– А почему это я должен тебе представляться?
– Потому что ты в моих владениях, – улыбнулась девочка. – Вот когда я прилечу к тебе на Луну, постараюсь быть более вежливой, чем ты сейчас!
Может быть, из-за ее открытой улыбки и света синего в глазах Хелин чувствовал, что она ему нравится. Конечно, гонору бы ей поменьше… Но – девчонка, что с нее взять?
– Виктор, помоги мне, ладно? – попросила девочка собаку.
– Да как меня собака дотащит? Сам дойду…
– Это не собака, – рассмеялась девочка. – Это белый волк. Хорошо, что у него сегодня доброе настроение, в другой раз мог бы и обидеться. Он не любит, когда его собакой называют… Но ты ему явно понравился – Виктор даже внимания не обратил!
Она дотронулась легкой ладошкой до его лба, нахмурилась. Покачала головой.
– Да ты весь горишь, точно не голова в пожаре, а в пожаре твои мысли! Марго, ты скоро его подлечишь? Давай-ка, радость моя, побыстрее! А не то он у нас тут прихватит простуду, если еще не прихватил!
Кошка мурлыкнула, потерлась о его лоб, и ему стало легче.
Удивленно он посмотрел на странных зверей.
– Да ты умница у меня, Марго, – обрадовалась девочка. – Гляди, краснота со щек спала, и дышать стал ровно! А ну-ка, лентяй, попытайся встать!
Хелин чуть не выругался: можно подумать, что он тут по своей собственной воле на снегу развалился, хотел возразить ей, что ноги у него так замерзли, что вряд ли он встанет, но не станешь же показывать слабость перед девчонкой?
Он напрягся и рывком поднялся. Что за чудо? Ноги как будто и не уставали, не замерзали: спокойно и легко он сделал шаг, потом еще один, и удивленно уставился на чудо-кошку.
– Да что она у тебя, волшебница какая? – спросил он девочку.
– Почему волшебница? – передернула она плечиком. – Самая обыкновенная кошка… По крайней мере, это она так всем говорит… Пошли, а то ты скоро от голода падать начнешь… Да и надо тебе в тепле немного побыть. А там решим, куда тебе держать путь, если ты в лесу заблудился…
И, не дожидаясь ответа, она направилась в лесную чащу, и кошка сидела у нее на плече, а волк послушно трусил след в след, иногда оборачиваясь на Хелина.
Самое же странное было в том, что ветки сами раздвигались, давая ей проход.
«Вот еще тебе княгиня лесная, – подумал Хелин, ступая за девочкой вслед. – Из огня в полымя попал… Она тут, похоже, за главную… Попробуй-ка ей не подчинись, если ее волк слушается!»
Девочка шла вперед, не обращая на Хелина больше внимания.
Наконец показался маленький бревенчатый сруб. «Ничего себе, дворец у лесной княгини, – усмехнулся про себя Хелин. – Вот и ответ тебе – и вправду девчонка из книжников… Просто привыкла тут жить».
– Дед! – закричала девочка. – Я тебе тут еще одно чадо привела! Мало было тебе меня, проказницы, еще один разбойник тебе на шею…
Дверь открылась.
На пороге стоял высокий старец в черной сутане, подпоясанной суровой веревкой.
-Что же ты его разбойником обозначила? – покачал он головой строго, но в его глазах спряталась улыбка. – Ах, Аннушка, Аннушка… Лучше пойди, молока надои… Молодцу этому сейчас больше всего покой да еда нужны.
– Да уж куда я денусь, – вздохнула девочка и, взяв ведро, отправилась в заднюю часть небольшого дворика, туда, где Хелин с удивлением обнаружил еще одну постройку.
– Я помогу,– вызвался он.
– Да ты не умеешь, – отмахнулась она. – А впрочем, ежели хочется, пойдем… С нашей Филуменой познакомишься. Можно ему со мной, дедушка?
– Да пускай идет, – улыбнулся старец. – Тебе с ним веселее будет, чем со мной.
– Вот уж неправда! – запротестовала девочка. – Мне с тобой лучше всех…
– Иди, голубка, – ласково погладил ее по светлой головке старец.
Но стоило детям скрыться из его глаз, как грусть проникла в них. Вскинул он взгляд высоко к небесам и проговорил:
– Неужели, Господи, уже пора снаряжать их в путь? Ведь мала она еще… И пятнадцати годков нет…Не повременить ли?
Да тут же осекся: его ли дело с Господом спорить? Пора, значит, пора…
***
Девочка открыла дверь в хлев и, звякнув ведром, подошла к козе. Та повернула в ее сторону голову и ласково посмотрела на хозяйку.
– Доброе утро, Филумена, – погладила ее девочка. – Как спалось? Кстати, познакомься – это…
Она обернулась к Хелину.
– Представь себе, Филумена, я и сама не знаю, как нашего гостя зовут! Наверное, имя у него магическое – нельзя, чтобы все знали, а не то он силы колдовской лишиться!
И она звонко рассмеялась и уселась на маленькую скамеечку, принимаясь за дело. Быстрыми и уверенными были движения ее маленьких ручек. Хелин невольно залюбовался ею.
– Так как тебя зовут, не скажешь? – обернулась она к нему, лукаво улыбнувшись.
– Хелин, – ответил мальчик, невольно покраснев.
– Имя и правда заморское, – удивилась она. – Может, ты и в самом деле с Луны свалился?
– Нет, я из Города бежал, – сказал Хелин.
– Надо же, и я из Города сбежала! – подтвердила его догадки девочка. – Только давно это было… Я маленькая совсем была, почти и не помню, как этот ваш Город выглядит!
– Да ничего там нет хорошего, – вздохнул Хелин. – Я бы оттуда давно ушел, если б не брат.
– Что ж теперь ушел, бросил брата? – поинтересовалась девочка.
– Он погиб, – едва слышно сказал Хелин и отвернулся, чтобы она не видела, как предательски блеснули глаза.
Она смотрела на него теперь по-другому: серьезно, с сочувствием, точно понимала, как она выглядит – боль утраты.
– Прости, – попросила она. – Я не знала…
– Да ладно, – отмахнулся он и улыбнулся. – Можешь еще разок…
Они помолчали немного, словно оберегая те минутки боли, когда душа твоя соприкасается с душой ушедшей.
– Моя няня тоже умерла, – нарушила первой тишину девочка. – Во сне… Но Дед говорит – смерти нет на свете… Только для плохих людей! Твой брат ведь не был плохим?
– Он лучше всех на свете, – твердо ответил Хелин.
– Няня была тоже самой доброй и ласковой, – вздохнула девочка. – Нам без них одиноко, пусто – да только нужно научиться их слушать. Это только кажется, что нет их с нами, а совсем и не так! Меня няня все время выручает… И тебя твоя брат станет выручать, вот увидишь!
Она закончила, чмокнула козу в нос и обернулась.
– Бери ведро… Сейчас завтракать будем!
– Ловко у тебя получилось! – признал Хелин. – Я бы не смог!
– Да нетрудна наука, – рассмеялась девочка.
– Это кажется…
Он не мог представить себе, чтобы изнеженная Калиника смогла бы так ловко управиться с дойкой! Да она бы носик наморщила, отмахнулась: не барское это дело!
– Да что сложного?
– Не скажи… Городские девушки этого не умеют.
– Так они и из лука стрелять не умеют, – фыркнула девочка. – И язык зверей не понимают. Да и молиться не могут! Да и каков с них спрос? Им же не надо идти к Черному Истукану, доставать ключ да дверь железную открывать, чтобы Светлого Ангела выпустить! Ну, что ты застыл, как изваяние? Нас дед ждет… Пошли побыстрее!
А Хелин и в самом деле застыл, не смея вздохнуть.
– Постой, – попросил он. – Так неужели ты и есть Княжна?
– Здравствуйте, сколько не видались, – насмешливо пропела девочка. – Наконец-то познакомились! Конечно. Я княжна Анна… Дочь князя Романа. А ты меня за кого принял?
И, устав ждать, дернула за рукав.
– Может, хватит столбом стоять? Неровен час, на колени бухнешься… Пошли, а то дед с голода помрет!
И пошла, не дожидаясь Хелина.
– Княжна… Надежда Андреева… – пробормотал Хелин, следуя за ее легкой фигуркой.
«Выходит, ты не зря погиб, Андрей, – мелькнула в голове мысль, принесшая ему облегчение. – Нашел таки я твою княжну! Жива она, слышишь?»
И – ветер в ветвях деревьев запутался, и ответил ему: «Да, Хелин, слышу… Только найти-то нашел, а теперь должен сохранить наше сокровище… Сможешь ли?»
«Постараюсь», – пообещал Хелин.
***
Снег повсюду был не таким, как в городе. Ослепительной белизной сверкал, переливался на солнце, как если бы лес находился так далеко от Города, на другом конце света! И солнце тут было другим, ярким, радостным. В Городе снег был почерневшим, жалким, а тут – царственным, как королевская мантия, накинутая на плечи матушки Земли…
Княжна шла легко, едва касались маленькие ножки земли. Не шла, одним словом, а летела…
– Дед! – позвала она старца. – А наша с тобой находка симпатичной оказалась вполне… Вот только покажу ему лес, чтобы от кустов не шарахался, и цены ему тогда не будет!
– Да что же ты всю дорогу насмешничаешь? – строго спросил старец, принимая из рук Хелина молоко. – Совсем нашего гостя в краску ввела! Стыдно мне за тебя, Аннушка!
– Нет, дед, не огорчайся! – испугалась Анна и птичкой метнулась к старцу на грудь. Обняла его шею своими руками и спрятала лицо у него на груди.
– Нет мне хуже наказания, чем огорчить тебя! – прошептала она. – А что я над ним насмешничаю, так чтобы он не стоял, как истукан, с таким удивлением на меня глядя, будто я только что на колеснице огненной с небес спустилась, как Илия Пророк! Скажи ему, дедушка, что я обычная девчонка, только разве что знаю да умею побольше его бывших подружек!
– Ах, какая! – цокнул языком старец. – Знает она больше других да умеет! Да разве тебе ведомо, что они-то умеют? Вот не знал, что такую гордыню вырастить сумел! Ступай, проказница, а то твой кавалер скоро инеем покроется!
– Вот и станет красивым, как заснеженное дерево, – фыркнула маленькая хулиганка. – А то сейчас он и впрямь на истукана похож… Жалко, что я не язычница – вот бы попрыгала вокруг, потанцевала!
И звонко рассмеялась, отчего на губах старика появилась невольная улыбка, да и Хелин не сдержался, улыбнулся, таким заразительным был ее смех. Словно сотни колокольчиков по лесу зазвенели!
А Анна быстро накрыла на стол и теперь сидела нарочито серьезная, как и подобает настоящей хозяйке.
Молоко показалось Хелину таким вкусным, что и отрываться не хотелось.
А хлеб, вынутый из печи, еще тепло хранил.
– А что же ты не ешь? – удивился Хелин, заметив, что старик вместо того, чтобы есть и пить эту вкусноту, ест что-то странное, как траву.
– Это снитка, – пояснила девочка. – Хочешь попробовать?
– Траву? – удивился Хелин. – Да что ты? Разве траву можно есть?
– И этому научиться надо, – объяснила Анна. – Вдруг еды не станет? Тогда на помощь придет матушка земля, подарит тебе коренья дикие, траву… А ты морщиться будешь да отказываться?
Она говорила так разумно, убедительно, что Хелин взял веточку из протянутых рук. Попробовал и удивился. Травка и в самом деле была вкусной, сладковатой и нежной на вкус.
«Вот так урок, – подумал Хелин, невольно покраснев от досады на себя. –Девчонка разумнее тебя…»
– Да это она сейчас разумница, – прочитал его мысли старец. – А поначалу, когда я ее только учить всему начал, даже отплевывалась – такой ей трава невкусной казалась!
– Вот не думала, что ты про это первому встречному расскажешь! – возмутилась девочка. – Я тогда мала была да глупа…
– А теперь, надо полагать, ты и умница, и взрослая? – спросил хитро старик.
– А не то! – не сдавалась его любимица. – Уж выросла, поумнела… И люблю тебя, несмотря на то, что ты всем про меня рассказываешь, как я от снитки отплевывалась поначалу! Так меня и лук не слушался, по ногам бил!
Даже спорили они особенно, тепло, и Хелину рядом с ними потеплело, отошли его беды и невзгоды подальше.
– Чем перечить да ругаться, покажи лучше ему лес, – сказал старец. – Да возьмите Каната, а то устанете!
– Возьмем, – согласилась с радостью Анна и посмотрела на Хелина – а вдруг откажется?
– В лесу здорово, – быстро зашептала она, дотрагиваясь до его руки. – Знаешь, как весело там? В доме, может быть, теплее, кто спорит, но скучно! Пойдешь?
– Куда я денусь, – рассмеялся Хелин. – Хоть ты меня назвала первым встречным…
– Да что плохого? – удивилась девочка. – Тебе разве сказок не рассказывали на ночь? Там принцесса всегда говорит: выйду замуж за первого встречного, а первый встречный оказывается королевичем заморским!
И покраснела, смутившись от своей откровенности.
– Это в сказках, – тут же пояснила она, поднимаясь поспешно с места и накидывая свой плащ. – Но все равно – первые встречные вовсе не плохи, и не на что тебе обижаться!
– Ступай, – улыбнулся ему старец. – Посуду я уберу… А вы пока познакомитесь поближе… Кто знает, сколько времени вам вдвоем пробыть удастся?
Хелин не стал переспрашивать его, что он имел в виду, хотя и показались ему загадочными речи старца.
За окном уже гарцевала на вороном коне маленькая княжна, и на плече ее снова приютилась кошка.
«Не могут они друг без друга», – пришло ему в голову.
– Да так и есть, – проговорил задумчиво за его спиной старец. – Пожалуй, и не могут… Ну, ступай же. А то наше дитя совсем замучается тебя ждать!
И легонько подтолкнул его в спину.
***
Княжна чувствовала себя в лесу, как дома. Точно птичка, вырвавшаяся из клетки, носилась она на Канате, и конь слушался ее беспрекословно. Куда укажет маленькая ручка, туда и скачет…
– Хорошо здесь, правда? – повернулась к нему княжна, когда они оказались на большой поляне, занесенной сугробами.
– Лучше, чем в городе…
– Ну, Город-то мой не трогай, – нахмурилась было Княжна, но тут же снова заулыбалась. – Придет время, и он будет, как этот лес… Задышит спокойно, свободно, улыбаться научится…
Спрыгнув с коня, она чуть не упала в сугроб, но ловко поднялась.
– Сколько же снега! – выдохнула она. – Давай слепим ангела?
– Как это? – удивился Хелин, который не то что ангелов, снежных баб-то никогда не лепил!
– Надо собрать в одну кучу побольше снега, – деловито сказала княжна. – А потом будем придавать снегу форму… Просто ведь!
И, не дожидаясь его, взялась за дело.
– Ну, помогай же! – крикнула она, обернувшись.
Щечки ее закраснелись от усердия, а глаза сияли, как звездочки на небе.
Хелин почувствовал, что нет ее прекраснее на свете, и все-таки не вязалось в его голове это дитя с Княжной-освободительницей! «Напутал Андрей что-то, – думал он, помогая княжне «творить сугроб». – Может, не та это княжна? Ведь совсем девчонка… Калиника и та взрослее ее будет!»
– Вот так, – удовлетворенно произнесла девочка, отступая на шаг, и оглядела строго свое творение. – Вполне красив, как ты считаешь?
Хелин посмотрел и кивнул.
В самом деле девочке даже крылья удались на славу! Сидел Ангел, как живой, в задумчивости и печали, немного наклонив голову.
– Сидит и думает, что же Анна никак не явится за мной, – озвучила его мысли девочка. – А Анна по лесу гоняет на коне, снеговиков лепит, точно нет у нее дел поважней! Да погоди еще чуть-чуть, Ангел мой Светлый! Времени осталось несколько мгновений, и я что-то придумаю…
– Может быть, это только легенда? – рискнул спросить ее Хелин.
– Ле-ген-да… Представляешь, Ангел, какие они глупые, эти мальчишки? Чья же она? Если легенда-то?
– Не знаю, – пожал плечами Хелин. – Может, тебе, как и мне, сказку рассказали?
– А тебе какую? – живо заинтересовалась Анна, мигом обернувшись к нему.
– Ну, мне рассказали, что я с Луны свалился, и где-то ждет меня лунное королевство, – сказал он.
– Значит, так оно и есть, – улыбнулась Анна. – Дед говорит, ни одна сказка просто так на землю не приходит… Или ее Бог рассказывает, или дьявол… Если Бог – сказка правдива и светом наполнена, даже если и трагична… А дьявол может и самую красивую легенду нашептать, но только там все неправильное… Сплетено все изо лжи и замаскировано умело. Дьявол ведь кто? Отец лжи и страха…
Странное дело – девочка говорила так спокойно, разумно, что Хелин ей почти поверил.
Ангел так и сидел, погруженный в безмолвную печаль. Девочка присела рядом и погладила его по голове.
– Ты ведь сохранишь нашего деда, когда мне придется уйти? – спросила она у Ангела.
– Да неужели тебя одну отпустят? – ужаснулся Хелин.
– А куда прикажешь деться? – развела она руками. – Не могу же я княжество свое в беде оставить… Если мой Город – на мне и ответственность. Как прикажет Бог идти в путь-дорогу, так и отправлюсь.
– И леса не жаль?
– Как же не жаль, – вздохнула девочка. – Только лес мой, как детство… Вечно со мной быть не может. Ладно, пойдем назад… Смеркаться начинает, дед волноваться станет!
И, забыв о том, что еще мгновение назад рассуждала как взрослая, вспрыгнула коню на спину, вскинула вверх руку и крикнула звонко, на весь лес:
– Эй! Кто любит меня – за мной!
И полетела вперед, как стрела, выпущенная из лука, – только свист ветра, да снег в лицо.
Показалось Хелину, что весь лес за ней стремится, да птицы поднялись, вслед полетели…
Обернулся он, но все было спокойно.
Только легкий силуэт девочки вдали, летящей на своем коне, точно птица. И сердце Хелина снова защемило: так беззащитна была эта девочка и так дерзка в своей смелости.
– Подожди! – остановилась она внезапно. – Что это там?
Ее рука показывала в сторону города. Клубы дыма поднимались в небо, делая его черным.
– Да хоть бы пожар! – выпалил в сердцах Хелин. – Хоть бы весь этот Город чертов погорел! Вместе с Растаманом и этой злой княгиней! То-то было б радости!
– Да как же ты смеешь такие слова говорить? – нахмурилась девочка.
– Неужто мне об этом Содоме говорить хорошо? – усмехнулся недобро Хелин. – Это их смрад наружу выходит… Сами задохнутся в собственном зле, да туда им и дорога!
– Это мой город! – отрезала девочка. – И хочешь ты этого или нет, раз он мой, я не хочу, чтобы он сгорел!
И, развернув Каната, помчалась к Городу раньше, чем Хелин что-то успел возразить.
***
– Анна! Остановись!
Он бежал за ней следом, проваливаясь в снег, думая только об одном: ее надо остановить! Не приведи Господь заметят девочку Еленины псы…
– Анна!
Канат сам остановился, заржал, закусил удила – и ни в какую… Мягко спрыгнула с Анниного плеча кошка, потрусила в сторону Города, как разведчица.
Зарево теперь стало таким ярким, что не было уже сомнений: в Городе пожар…
Хелин догнал ее, и теперь они стояли рядом.
– Марго, как вы… – с досадой выпалила девочка. – Нельзя да нельзя… Ей можно будто! А то я не знаю, что Княгиня кошек не переносит…
– Да то она тебя обожает, – усмехнулся Хелин. – Кошка убежит, а ты не сможешь!
– Вот и смогла бы, да вы мне не даете! – вздохнула Анна. – Будто я маленькая… Все и слышу только – княжна, княжна, а власти у меня никакой! Кто хочет, тот и понукает мной, как дитем неразумным!
– Да ты такая и есть, – рассмеялся Хелин. – Увидела пожар и помчалась смотреть, как обычная девчонка! Вон и твоя Марго идет живая-здоровая!
– Марго! – обрадовалась Анна, спрыгнула с каната, побежала к кошке, схватила ее, прижала к груди.
– Лапушка моя, как я боялась-то, что потеряю тебя навечно!
Хелину даже завидно немножко стало: с такой любовью они друг на друга смотрели…
– Ну, что там за напасть? – спросила девочка. И головку склонила поближе к кошачьей мордочке, словно слушала, что та говорит.
– Да что ты? – ахнула княжна. – Вот горе!
И повернулась к Хелину.
– Пойдем… Все одно, мы ничем там пока помочь не можем! Бедные книжники!
– Ты о чем? – удивился Хелин.
– Их селение сожгли, – вздохнула девочка. – А ведь они там, уходя, книги спрятали… Ладно дома – их выстроить можно заново, а что будешь делать с книгами? Пока их восстановишь, много веков пройдет…
И пошла по тропинке, грустная, ведя за поводок коня. Теперь она ступала медленно: печаль тяжелую несла на хрупких своих плечах.
Ах, как ему хотелось ее утешить, да слов не находилось!
Так и дошли до сруба – в тяжелом молчании.
***
Странное дело, так хотелось Хелину спать, так он устал за день, что только и мечтал о теплой кровати, надеясь быстро забыться в сне, а вышло все не так…
Стоило ему оказаться под теплым одеялом, душа разнежилась, ослабела… Вся грусть и боль вернулись. Снова возникла перед глазами сцена гибели Андрея, и он даже подскочил на кровати.
Из светелки княжны доносился ее звонкий, мелодичный голосок:
– Помилуй, Господи, дедушку, Хелина, моих подданных и меня, грешную…
«Да какая ж ты грешная? – невольно улыбнулся Хелин. – Вот уж грешница нашлась!»
– И врагов моих, Господи, прости, не надо их карать жестоко из-за меня, пусть все будет по Воле Твоей… Только она ведь справедлива… А няню и сына ее Андрея упокой рядом с папочкой и мамочкой – вместе им веселее… Да, Господи, еще… Это только Старцу не рассказывай, что я тебе молилась – он мне за животных не велит, но мы-то с Тобой знаем, что и старцы иногда заблуждаются. Так что Ты все-таки помилуй мою кошку Маргариту и волка Виктора, и коня Каната, и козу Филумену не забудь – куда я без них? Да и деревья да звери лесные пусть живут – не тужат… Если за врагов надо молиться, то как же я за друзей своих не помолюсь, Господи?
Смешная и трогательная молитва девочки, словно бальзамом чудодейственным, полила душевные раны. Он откинулся на подушки и начал уже засыпать, тем более что и девочка за стеной примолкла.
Ночь шла по лесу, рассыпая на небе пригоршни звезд, как искусная художница.
Ничто не мешало ей – повсюду царила тишина.
Хелин и сам успокоился, хотя сна еще не было. Скрипнула тихонечко дверь – это Старец отправился на молитвенный свой подвиг. «Как он умудряется, – подумал сонно уже Хелин, – всякую ночь не спать?» Анна показывала ему и камень, он попробовал встать на него коленями, да от боли закричал. А старец – хоть бы ему что, целыми ночами на этом камне стоит, с Господом разговаривает…
Туманом зыбким теперь покрылись, померкли образы Растамана, дочки его Калиники и княгини Елены с ее вечным спутником Арианом… Осталась лишь молитва да нерешенная загадка …
Внезапно он услышал странный звук и подскочил, тревожно оглядываясь.
Кто-то плакал недалеко…
Может, показалось?
Но нет – всхлипывания были отчетливо слышны, и теперь он даже понял, откуда они доносятся. Из комнатки Анны…
Не долго думая, Хелин поднялся, накинул на плечи куртку и бросился туда.
Дверь была закрыта.
– Анна, – постучал он погромче. – Это я…
– Уходи! – закричала девочка. – Что ты вскочил?
В голосе ее слышались недавние слезы.
Хелин уже хотел сказать ей, что слышал, как она плачет, но вовремя удержался. Гордая была маленькая княжна и ни за что не призналась бы в слабости...
– Грустно мне, Анна, – вздохнул Хелин. – Не могу один в ночи со своей бедой оставаться… Побудешь со мной?
Дверь скрипнула неуверенно.
– Входи, если так, – недоверчиво посмотрела на него княжна. – Но только поклянись, что не из-за меня!
– Не из-за тебя, – улыбнулся мальчик. – Хотя не пойму я, что такого в слезах стыдного!
– Да ведь не положено княжне плакать, – вздохнула Анна. – А мне… Ты никому не скажешь?
– Нет, не скажу…
– Мне без няни плохо, – пожаловалась девочка, и снова в уголках ее глаз сверкнули предательски слезинки. – У нее, Хелин, такие руки были нежные… И сама она была из лучей света соткана – бывало, улыбнется, и весь свет вокруг сиянием озаряется!
И тут же улыбнулась, будто и в самом деле няня оказалась с ней рядом, обняла ее, прижала к себе – ну, будет, Аннушка, дитя золотое! Вытри слезы, а не то весь запас растратишь на меня одну, и не останется ни одной слезинки, чтобы потом боль облегчить!
– Никогда не придет моя няня, – прошептала девочка. – Ах, зачем Господь так сделал, что мы разлучаться должны, пусть и временно?
И снова хлынули из глаз ее слезы, да и сам Хелин был близок к слезам: прижал к груди малышку, чувствуя себя взрослым и сильным, и боль была та же – никогда не придет его Андрей!
– Анна, – нашел он наконец-то слова. – Давай не станем их своими слезами тревожить! Мы плачем, а им больно, потому как не могут они нас с тобой успокоить! Лучше вспомни, про что тебе няня сказку рассказывала на ночь, да ложись…
– Про Светлого Ангела рассказывала, – проговорила девочка.
«Не знаю я про него», – хотел сказать Хелин, но остановился. Словно чья-то рука легко дотронулась до его губ. Тс-с-с…
Он бережно укрыл девочку одеялом и начал рассказывать, сам удивляясь, откуда приходят слова, будто и не он рассказывал эту сказку, а няня.
И девочка засыпала, улыбаясь во сне, только слезинка на щеке никак не хотела высохнуть, как воспоминание иной раз не желает уйти из головы…
Так и застал их утром Отшельник, вернувшись с молитвы: девочку, спящую на кровати, и паренька, заснувшего у нее в ногах, как верный пес.
Старец только вздохнул да посмотрел в окно, за которым занималась заря.
– Вот и начинается твой путь, княжна, – прошептал он. – День сегодня такой. Начало пути Княжны…Много придется тебе пройти, но так надо. Иначе не постичь тебе себя и не стать той, кем надлежит!
***
Утро выдалось пасмурным – природе передалась печаль Отшельника. Небо заволокло тучами, даже самый смелый солнечный лучик не мог пробиться сквозь серую завесу. Со стороны Города пахло гарью, и в тишине мерещилось, будто все еще летает по городу черное облако дыма, сеет беду, только стало незаметным, притаилось…
Княжна поняла старца без слов. Посмотрела на икону, перекрестилась и повернулась к старцу, распахнула руки для прощального объятия.
– Мне пора, да? – спросила она и сама ответила:
– Что ж, ведь когда-нибудь это должно было случиться… Не зря я вчера тосковала по няне – это я не по ней, а по детству своему тосковала! Жалко мне было с ним расставаться, а ему со мной…
– Прости нас, княжна, – прошептал старец. – Если бы не Господня воля, не отпустил бы тебя от себя ни на шаг. Продлил бы твое детство на все века…
– Да полно, не плачь, грех это! – сказала серьезно княжна. – Наше ли с тобой это дело – замыслы Господа обсуждать? Раз так Он задумал, значит, не ждет меня ничего плохого… Ведь сам ты учил меня вверяться Ему, так почему же теперь за меня боишься?
Не было сил у Хелина смотреть на расставание, и выбежал он наружу.
Хотел упасть в белый снег, зарыться, да вдруг увидел, что во дворе вся компания княжны собралась: кошка трехцветная сидит, вся вытянулась в струнку, рядом с ней белый волк замер, а неподалеку от них конь копытом бьет, как перед дорогой.
– Тоже пришли прощаться, – прошептал Хелин.
Кошка удивленно посмотрела на него да отвернулась.
И Хелин все понял… Нет, они пришли не прощаться! «Кто любит меня, за мной!» Вот и пойдут звери эти за княжной, только Филумена в хлеву горестно блеет, знает, что ее с собой не возьмут.
– Что ж, и я княжну не оставлю, – пробормотал Хелин и, не долго думая, сел рядом с Виктором.
И когда появились на порожке Отшельник и княжна, они поняли все без слов.
– Прости меня, старец, – сказал Хелин, подходя к нему и опуская голову. – Не брошу я Княжну… Благослови меня с ней идти!
Старец улыбнулся, перекрестил мальчика и шепнул:
– Я знал… Дай вам Бог никогда не разлучаться!
И подошел к зверям.
– И вы, значит, за княжной собрались, – проворчал он. – Одну Филумену мне оставили… Да и ладно! Вместе вам веселее будет… Дорогу-то помните?
– Конечно, – улыбнулась легко Анна, забираясь на коня. – До самого края леса дойти, потом пройти через поселения, а там начнется Старая Пустошь, и за Пустошью будет другой лес, Черный, и там – Гнилое Болото, где спрятали Истукана… Все помню, как видишь!
– Ну, с Богом тогда, – сказал Старец. – И помните: берегите друг друга…
– Мы обязательно вернемся! – крикнула княжна напоследок, Хелин вспрыгнул на коня, рядом бежал волк, а на плече у княжны сидела трехцветная кошка.
Так и стоял Отшельник, провожая их, пока не растаяли они в тумане.
– Ах, кабы и вправду все вы вернулись! – вздохнул он тяжело и отправился на молитвенный камень: теперь его молитва должна течь непрестанно, охраняя путников от всякого зла!