***
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ»
***
Анна задумчиво смотрела на огонь, поглаживая кошку, свернувшуюся клубочком на ее коленях.
Ах, как танцевали огоньки и звали Анну с собой – топнуть ножкой и пуститься с ними в пляс!
Анне казалось, что она слышит музыку, и сами огоньки вдруг обрели форму, как крошечные эльфы с крылышками, водили хоровод.… Вот самый крошечный с дудочкой вышел в центр круга, и огненные эльфы притихли, угомонились… Музыка зазвучала грустная, и Анне стало грустно, но и хорошо… «Почему все красивое всегда печально?» – подумала она. И посмотрела за окно, где ночная метель кружилась по лесу.
– Скучно тебе, Аннушка? – появилась на пороге няня.
– Нет, – покачала головой девочка. – Разве может быть скучно, когда вокруг – чудеса?
– Тебе бы с детьми играть, – вздохнула няня, гладя нежно белую головенку девочки.
Анна посмотрела на кошку, потом на огоньки, которые при появлении няни притихли, присмирели, как непослушные дети.… Разве с ними скучнее, чем с детьми?
– Нет, няня, мне с деревьями да с животными интереснее, – ответила девочка. – Вот взгляни сама: снежинки, как бабочки белокрылые летают.… А в печи огоньки до твоего прихода так танцевали, что и мне хотелось с ними! С моей Марго можно обо всем поговорить – она все поймет! Дуб старый мне сказки рассказывает. А дети… Они другие. Я бы, няня, навеки в лесу осталась: хорошо тут и спокойно!
– Да что же тебе дети сделали? – насупилась няня. – Или ты думаешь, глупая, что только ты с чудесами знаешься?
– А то ты не помнишь, няня, как надо мной дочка Растамана потешалась, – тихо сказала Анна. – Говорила, что я глупая…
– Ну, ты всех детей с Растамановой дочкой не сравнивай, – проговорила няня. – У этой породы только золото чудом считается… Другие дети бывают. Люди-то разные.… Есть Растаман, а есть и мой Андрей.… Есть Ариан, и был твой отец. Если бы все были одинаковые, жизнь на сон бы походила…
– На хороший сон, – улыбнулась девочка. – Не было бы Растамана – вот здорово было бы!
– Не сам по себе он таким стал! Просто жил среди разбойников с малолетства, вот и набрался от них жадности, зависти да злобы.… Все ему казалось, что кто-то живет лучше, вот и сам не заметил, как душу свою потерял! Горе человеку, который без нее живет. Его пожалеть надо…
– Няня! Как же душегуба жалеть? Тебя послушать, так меня жалеть не надо, а Растамана – надо?!
– А что тебя жалеть? Ты вон с деревьями подружилась, с огоньками разговаривать умеешь, вьюга – и та у тебя в подружках ходит! – рассмеялась добродушно няня. – Даже и не узнаешь, даст Бог, как выглядит одиночество! Ну все, егоза, спать пора…
– Нет, няня, – взмолилась Анна. – Так говорим хорошо, и огоньки спать не ложатся, только мне надо в постель!
– А я и огонькам сейчас прикажу, – строго сказала няня. – Вмиг по кроваткам разбегутся, разбойники.… Ишь вздумали мою княжну ночью развлекать да непослушанию обучать! Вот не уляжетесь, оболью вас водой!
– Огонечки, миленькие, ложитесь, – горячо зашептала Анна. – Завтра увидимся, разлука у нас не долга…
Немедленно потухли маленькие эльфы, сложили крылышки и заснули, как дети малые.
– Вот и славно, – улыбнулась няня. – Если они меня слушаются, то и тебе, стрекоза, тоже положено…
Анна ничего не сказала, только вздохнула коротко да улыбнулась.
«Нет уж, няня, они меня послушались, – подумала она, послушно поднимаясь со скамеечки. – Любовь сильнее, чем угрозы…»
Да и глаза ее не слушались, так и норовили закрыться прямо на ходу. Представила себе Аннушка эту картину: она идет, а глаза спят, и куда идет, сама не знает, – и расхохоталась, не выдержала.
– Ох, неслух ты, Анна! – нарочито рассерженно сдвинула няня брови. – Нету с тобой сладу, пойдешь жить к медведице, пускай она тебя научит всю зиму напролет спать!
– Нет, нянечка, нет!
Анна бросилась ей на шею.
– Как я буду там, с медведицей! Тебя не увижу – от тоски помру!
– Да куда я тебя отдам, золотце мое? – не выдержала и няня. – Без моего солнышка и я от тоски помру.… Но ты все-таки не рань мое сердце, без отдыха ночного состаришься быстрей, чем я!
Последнее утверждение Анна пропустила мимо ушей, но, чтобы не расстраивать няню, поцеловала ее нежно в щеку и отправилась в спальню.
Тем более сон уже манил ее, обещал быть ласковым и нежным, как пуховая перинка.
– Или как облачко на небе, – сонно пробормотала Анна, позволяя няне укутать себя в одеяло. – Только не забудь, расскажи мне сказку про Светлого Ангела, чтобы мой сон был не страшным…
Няня рассмеялась.
– Ах, хитрюга.… Ну, да ладно. Бродил раньше Светлый Ангел по земле, ибо такая была у него работа – жизнь человеческую выправлять да темноту разгонять.
– Ему так Господь повелел, – добавила девочка.
– Если знаешь сказку, зачем от меня требуешь? – проворчала няня.
– Ты интересней рассказываешь.
– Тогда слушай да засыпай…
И, когда девочка послушалась ее, продолжала:
– Не всем нравился Светлый Ангел. Он ведь злые замыслы в душах разрушал. Подумает человек лихое, как тут же Светлый Ангел ему на ушко шепнет, что нельзя ни воровать, ни убивать: Господь, мол-де, увидит.… И люди останавливались, рассудив, что лучше жить в страхе Божьем, чем в каком другом. Так сумел Светлый Ангел управиться, что люди и совсем про страх позабыли. Радостная была жизнь в те времена, потому как жили все по Божьим законам, в любви да в дружбе. Так бы и жили не тужили, если бы не пришла в их края беда.
Она тяжело вздохнула и посмотрела на девочку.
Анна спала.
– Вот и славно, а то не хочется мне нынче дальше рассказывать, – прошептала няня. – Душа в тревоге, как в огне горит. Спи, ангелочек мой пресветлый…
Поцеловав девочку на прощание еще разок, она потушила свечу, только лампадка теперь освещала комнату, разгоняя злых бесов.
Осторожно ступая, чтобы не скрипнула половица, няня вышла из комнатки и встала на колени перед образами.
– Твоя воля, Господи, – прошептала она. – Как задумал Ты, так пусть и будет. Если судьба моему Андрею погибнуть, сделай хотя бы так, чтобы погиб он достойно…
И заплакала тихонько, чтобы плач ее никто не услышал. Только Марго приподняла голову и, потянувшись, подошла к няне.
– Только ты меня понять можешь, – проговорила няня, погладив кошку по голове.
И – странное дело, на душе стало спокойнее. Словно и в самом деле ее утешила кошка.
Так и сидели они вдвоем обнявшись, две хранительницы маленькой княжны. Только с виду были они беззащитными, и обе догадывались об этом, как догадываются иногда, что сила совсем не в мускулах да не в праще, а в нежности и в любви…
Так же как обе знали, – настанет время, и сама княжна станет сильной, вот только в это время не будет рядом с ней уже ни няни, ни странной кошки…
Потому и дорожили обе этими мгновениями – пока все они были вместе. Слишком быстро такие мгновения пролетают, и ухватить за хвостик не успеешь.
Это зима длится долго, а весна пролетает, как ветерок!
– Нам тоже пора спать, Марго, – шепнула няня, поднимаясь. – Ночь на дворе, даже вьюга притихла, спать отправилась… Пошли нам Господь тихую, спокойную ночь и хорошие сны, чтобы душа отдохнула, полетала по небу свободно. И ей время надо давать. Пойдем!
Кошка послушно отправилась следом за няней да на пороге остановилась, прислушалась.
– И тебе, как душе, свободы хочется, – поняла ее няня. – Что ж, ступай… Окно закрывать не буду, чтобы смогла ты вернуться…
«И в самом деле, – подумалось няне, – это в городе нельзя было окно оставить открытым. А в лесу – можно…
– Плохо без тебя стало, Ангел, – вздохнула она. – В лесу, видишь сам, жить безопаснее, чем в Городе теперь…
Но это были грустные мысли, и няня прогнала их: нельзя с такими засыпать, душе тогда свободы не будет!
Потому засыпала няня с молитвой, разгоняя мрак душевный. Словно свои заботы на Божии плечи переложила, заснула спокойно, с улыбкой на устах…
Ветер и в самом деле стих, будто устал. Вышла на небо луна, поблескивали под ее светом мириады снежинок, превратив снежное одеяние земли в парчу.
Марго тихо вспрыгнула на подоконник, оглянулась. Убедившись, что и княжна и няня спокойно спят, она спустилась на землю и неслышно побежала по дороге в лесную чащу.
Остановилась, подняла мордочку к луне и тревожно мяукнула.
И тут же ответил ей из чащи волчий вой.
Марго повернула голову в ту сторону, откуда он донесся, и быстро побежала туда, где ждал ее на поляне огромный белый волк с умными глазами.
Марго лизнула его шершавым язычком, и Волк улыбнулся.
А вот о чем они говорили, никто, кроме Луны, не знал. Только спустя несколько мгновений волк поднялся, встряхнулся и отправился прочь по освещенной луной дороге. А Марго посмотрела ему вслед и тоже покинула странную полянку. Нельзя же долго оставлять Княжну и няню безо всякой охраны, даже в лесу!
***
– Ну, вот мы и пришли, – сказал Андрей, открывая дверь.
Хелин огляделся.
Дом стоял на обочине, дальше него только дорога, да лес виднеется вдали…
– Проходи, гостем будешь…
Хелин вошел, а старику и приглашения не надо было! Быстрыми шажками проник он в дом, как скользкая тень, и устроился возле печи, грея озябшие руки.
– Странный у вас город, – сказал Хелин.
Андрей только улыбнулся.
– Ты голоден, – ушел он от ответа. – Сначала трапеза, а разговоры – потом…
Услышав про еду, старик живо повернулся, в глазах сверкнул радостный огонь.
– Вот спасибочки, добрые люди, – проговорил он, источая елей сверх всякой меры, словно сладкую патоку. – Жрец голодный… Жрец ослабел совсем.
Но, стоило Андрею выйти за дверь, старик оглянулся и зашептал горячо:
– Злые они все, злые! Выкинули Перуна и Стрибога, и Даждьбога, вот и получают по заслугам! Все бы им в небеса смотреть, словно там какой-то другой Бог, и жертвы тому Богу не нужны, а токмо ерунда одна! Какой Бог без жертв? Не прольется кровь жертвенная – жди беды, Перун разгневается! Говорил ведь им, так нет – подай им другого Бога! Что же теперь горевать? Захотели бы – Перун защитил бы! Скажи Жрецу, он пойдет туда, где спрятали настоящих богов, принесет жертвы, и мир на эту землю вернется! Но нет – гордые, себялюбивые, не хотят вернуть все на старые места!
Хелин ничего не понял: слова старика казались ему невнятными, как китайская грамота. Скрипнула дверь, и старик испуганно отполз назад, в свой угол, точно собака, страшащаяся удара плетью.
Андрей вернулся с хлебом и молоком.
– Вот все, что есть, – поставил он еду на стол. – Молоко теплое еще – пейте!
Старик словно только и ждал приглашения – подскочил к столу и набросился на еду.
А Хелин хоть и был голоден, посмотрел на хозяина.
– А ты? – спросил он.
– Я не голоден, – покачал Андрей головой.
Не мог он сказать, что это – последнее, и хватит только на двоих!
Но Хелин и сам все понял – не глупый, и покачал головой.
– Нет, я тогда тоже не буду… На троих тут хватит вполне.
Андрей взглянул на мальчишку с интересом. Вроде по виду – бродяга, воришка, а в речах – благородство, как у княжича!
– Хорошо же, – кивнул он, соглашаясь. – Откуда ты такой выискался?
– С Луны свалился, – совершенно серьезно ответил мальчик.
Старик в углу противно и тоненько захихикал. Но Андрей бросил на него строгий взгляд, и тот замолчал.
– Как это? – спросил Андрей.
– Этан рассказывал, что нашел меня ночью, на дороге, залитой лунным светом, – сказал Хелин. – А перед этим ему показалось, что что-то упало с небес на землю, как звезда…
– Кто такой Этан?
– Мой отец, – ответил Хелин. – Цыган…
– Цыган? Они все черные… – улыбнулся Андрей. – А ты, значит, не в отца пошел…Вон какой светловолосый!
– Я же говорю, он меня нашел на дороге!
– Цыгане детей воруют, – авторитетно заявил старик.
Хелин подскочил. Обида за Этана захлестнула сердце, кулаки сжались.
– Этан меня нашел и выкормил молоком волчицы, – холодно сказал он, с трудом сдерживая гнев. – Не смей говорить про него дурное, старик! Этот цыган был лучше и честнее всех нас вместе взятых!
Старик цокнул языком и усмехнулся.
– Потому и Растаманова шайка большей частью из цыган! Может, и отец твой…
– Уйми свой язык, Жрец, – остановил его Андрей. – Мальчик прав – иной цыган чище и лучше будет, чем горожанин! А то, что в Растамановой шайке цыгане, так там и русичей полно, и татар… Что ж теперь всех под один гребень причесывать!
– Этан никогда бы не пошел в Растаманову банду, – сказал Хелин. – Он и погиб-то от разбойничьего клинка…
Воспоминание о гибели Этана – веселого, добродушного гиганта – заставило Хелина на мгновение прервать рассказ: слишком больно отзывалось оно в сердце, вызвало слезы, и мальчик замолчал, справляясь с собой.
Но как мог он объяснить, что главное для Этана всегда было оставаться свободным? «Еду всегда найти можно, а свобода, как птичка – улетит, не поймаешь! Сам не заметишь, как все глубже и дальше погружаешься в темницу», – так говаривал Этан.
Ах, отец, если бы не моя глупость, был бы ты теперь жив!
Хелин встряхнулся.
Андрей стоял рядом с ним и гладил его по плечу, успокаивая.
– Расскажи о своем отце, малыш, – попросил он ласково. – Он ведь тоже по тебе скучает. А когда ты вспоминаешь того, кто ушел от нас в заоблачные выси, словно колокольчики начинают звонить, призывая его душу прикоснуться к тебе снова... Чем больше людей будет вспоминать его, тем чаще станет он возвращаться!
Жрец что-то залопотал возмущенно, но ни Андрей, ни Хелин не обратили на него никакого внимания.
Хелин хотел уже ответить, что пустота рядом с ним так страшна и никогда не заполнится, что он уже не верит в сказки, но осекся.
Даже не шелохнулась дверь, и тем не менее Хелин услышал шаги, и кто-то третий сел с ними за стол, объединяя их любовью и тайной.
«Этан?!» – чуть не слетело с губ мальчика, но внутреннее чутье подсказало – нельзя, нельзя нарушать этой минуты неосторожным словом!
Лучше просто помолчать, вбирая в себя теплое дыхание ушедшей души.
Лучше помолчать…
***
Растаман сидел за столом мрачнее тучи.
Давно уже спали домочадцы, угомонился весь дом. Только Растаман не мог заснуть. Обида жгла его все сильнее. Он сжимал клинок, едва сдерживая себя, и наконец понял, что справиться с собой не в силах больше.
Поднявшись, он вышел за порог, стараясь не шуметь. Никто не должен знать, что его не было в жилище… Пока еще Елена дорожит Андреем, но разве не понимает Ариан, что только когда Андрея не будет, он сможет полностью овладеть ее душой?
Так думал Растаман, успокаивая себя: незачем бояться гнева Княгини! Все делается во имя ее, и Растаманова обида тут не при чем…
Он шел по тихой улице. Все ближе и ближе становилась городская окраина, а значит, и дом Андреев приближался…
Неслышно подкрался к окну.
Андрей сидел, обняв за плечи мальчишку. Тот что-то рассказывал ему, изредка вытирая слезы рукавом. В углу спал Жрец. Да и что ему бояться глупого старика?
«Вот и настал твой час, Андрей, – ухмыльнулся Растаман, доставая кинжал. – Пришла твоя смерть, отвори ей двери…»
Странный звук за спиной заставил его обернуться.
«Послышалось», – подумал Растаман и сделал шаг к двери, но звук повторился.
Теперь Растаман был уверен, что это было.
Рычание.
Он снова остановился, осторожно обернулся через плечо и в страхе отскочил.
Огромный белый волк пригнулся, готовясь к роковому для Растаман прыжку.
Растаман почувствовал, как по спине струится холодный пот.
Волк был таких невероятных размеров, что справиться с ним Растаман не смог бы никогда.
Он сделал шаг назад.
Волк не уходил, продолжая наблюдать за Растаманом. Ни одно движение не упускали его умные глаза.
– Ворожба, – пробормотал Растаман. – Наваждение!
Он замахнулся кинжалом, пытаясь прогнать видение. Волк только усмехнулся, выгнув спину.
«Он прыгнет», – с ужасом подумал Растаман.
Ноги его подкосились, он чуть не упал в снег.
Волк прыгнул.
Растаман закричал от ужаса и бросился бежать прочь, по темной улице, не оглядываясь.
А волк, проводив его взглядом, широко зевнул и отправился домой, в лес.
***
Андрей слушал рассказ Хелина, и словно живой встал перед ним странный цыган-философ, нашедший ночью на лунной дороге маленького мальчика, завернутого в плащ небесно-голубого цвета.
Даже сказки, которые рассказывал Этан Хелину были красивыми и добрыми.
– Хелином он меня назвал потому, что я был на кого-то похож… Вроде он когда-то был в этой стране и полюбил ее. Кажется, он говорил, что правильнее говорить «эллин», но точно я не помню… Он научил меня говорить, скакать на лошади, разговаривать с животными… Кстати, Андрей, я не видел на улицах вашего города животных. Это так странно!
– У нас много странного, – усмехнулся Андрей. – Животные… Какие-то ушли сами, а других извели.
Хелин удивленно посмотрел на Андрея.
Конечно, в городе правили разбойники, это он уже понял, но и цыган считали часто таковыми, а они тем не менее держали животных, любили их!
– Первыми из города улетели птицы, – начал свой рассказ Андрей. – Случилось это сразу после гибели Князя. Словно птицы почуяли беду и покинули город. Никто поначалу и не обратил на это внимания – слишком были все заняты своей печалью… Князя любили. Он был чем-то похож на твоего отца – веселый, добрый, храбрый… Пал он на поле битвы, как и положено настоящему князю. Но долгое время ходили нехорошие слухи, что он был ранен не смертельно, а вот лекарь Ариан довершил дело вражеской стрелы своим ядом… Если сначала я не верил этим россказням, то теперь иногда думаю, что была в этих слухах доля истины… Теперь Ариан первый человек после Княгини, а может, и Княгиня после него… Кто знает?
Он вздохнул, посмотрел в черные небеса, словно искал там ответ на свой вопрос.
– А дальше? – попросил Хелин. – Что было дальше?
– Дальше стал Ариан княгине Елене всякие глупости нашептывать. Будто животные все мешают с духами ему разговаривать, – усмехнулся Андрей.
– Да зачем ему эти духи? – изумился Хелин. – Если животные с ними говорить не дают, значит, не надо… Они недобрые, эти духи!
– А Ариану-то какие нужны? – рассмеялся Андрей. – Добрые, что ли? Он ведь ворожбой занимался да глупостями всякими… Вот и принялись они животных изводить. Начали с них, а потом принялись за людей… Только сначала заманили в ловушку Светлого Ангела да засадили в темницу, заковали в кандалы… И тогда души у людей стали темнеть, только книжники сопротивлялись да еще некоторые горожане…
– Книжники? – переспросил Хелин. – Расскажи мне, что с ними сталось! Жутко сейчас в тех местах, где они жили… Они были хорошими людьми?
– Разными, – ответил Андрей. – Но они думали. Может, не всегда думали они правильно, но пытались во всем разобраться… Были среди них и лекари, и чтецы, и священники. Ариан ведь тоже книжник… Но как среди птиц есть вороны, питающиеся падалью, а среди зверей есть шакалы, так и книжники. Неудобны они были Ариану, только один он хотел быть умным. Вот и стер их с лица земли, словно мысли… А без них и головы остальных опустели.
– Зато тогда было много еды, – подал голос из своего угла Жрец. – И никакого проку от твоих книжников не было никогда!
– Тебе бы все о еде, – вздохнул Андрей. – Так ведь кончилась она. Даже молоко, и то последнее… У кого ты возьмешь молоко, если в городе не осталось ни одной коровы или козы? Зато все мяса наелись так, что и глядеть на него не могут больше…
– Это потому, что не было порядка, – надулся обиженно Жрец. – Раньше был, потому что все боялись Перуна, а теперь никакого страха…
– А то! Только и остался, что твой страх! – вскипел Андрей. – Одна надежда, что и от страха можно устать! И от алчности и злобы тоже… Вот только когда же это случится?
– Вернется Перун – вернется и порядок, – пробормотал упрямый старик. – А пока этого не будет, никто ничего исправить не сможет! Ни ваш Светлый Ангел, ни ваша княженка!
Андрей хотел было возразить ему, но сдержался.
Не будет же он спорить с больным стариком?
Да и не время…
– Засиделись мы, – сказал он. – За окном уже давно ночь, и времени для отдыха осталось совсем мало… Давайте-ка по кроватям. Завтра будет день – договорим!
И поднялся, не обращая внимания на возражения Хелина, которому куда больше хотелось узнать все про странный город и про неведомую княжну, и про…
Впрочем, спать-то ему тоже хотелось. Поэтому он смирился и отправился в постель.
Стоило только его голове коснуться подушки, как он заснул, спокойно и быстро, потому что впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности.
Рядом с ним лежал без сна Андрей и охранял сон мальчика. «Странный паренек, – думал он, слушая его ровное дыхание. – Может, и вправду – лунный королевич?»
И рассмеялся собственным мыслям: не хуже княжны горазд верить в сказки!
Так и заснул с улыбкой на губах…
***
Ах, как жгла грудь Растамана обида! Заставить его, как мальчишку, трястись от страха?
– Не-на-ви-жу, – бормотал он сквозь зубы.
Обида перерастала в жажду мести, но не волку, нет!
Снова и снова перед мысленным взором Растаман возникал светловолосый гигант с насмешливой улыбкой: «Тебе бы только с детьми воевать, Растаман!»
Он остановился перед домом и попытался привести свои чувства в порядок.
Это раньше он был голью перекатной, разбойником с большой дороги, а теперь у Растамана были хоромы не хуже княжеских, и жена его гуляла по городу важная, в дорогих украшениях, а дочь не уступала гордыней самой Княгине!
И все-таки Растаман не был счастлив и спокоен.
– Пока мой обидчик не подавится нанесенным мне оскорблением, – прошептал Растаман. – Клянусь, до того момента не будет мне покоя!
Тихий, вкрадчивый смех заставил его обернуться.
– Браво, Растаман! – прошелестел голос за спиной. – Что же ты не нанес удар теперь? Кто помешал тебе?
Растаман отшатнулся невольно. Из темноты показался силуэт Ариана.
– Ты все слышал! – вырвалось невольно, как вздох, с Растамановых уст.
– Да полно, мне твои мысли и слышать не надо! – проговорил насмешливо Ариан. – Я твои мысли вижу, как луну на ночном небе. Одна она там сияет, так и мыслей у тебя немного …
– Зачем ты пришел в мой дом? Чтобы оскорблять? – нахмурился Растаман.
– Чтобы тебе помочь, – ответил спокойно Ариан. – Ведь без меня ты не управишься, Растаман! Сейчас тебя волк напугал, потом напугает собственная тень…
«Откуда он знает про волка?» – пронеслась в голове мысль.
Ариан только усмехнулся.
– Я говорил тебе, что вижу твои мысли, как на ладони… Потому и говорю, что без моей помощи ты не справишься с Андреем!
– Скажи тогда, чего ты хочешь?
– Я?
Ариан тихо засмеялся. «Словно сова в лесу ухнула», – невольно подумал Растаман.
– Я хочу того же, чего хочешь ты, – сказал Ариан. – Того же самого.
Теперь, когда Ариан был рядом, жажда мести уже потеряла свою сласть. Да и какая нужда Ариану в этом человечишке?
– Ты же маг, – рассмеялся коротко Растаман. – Зачем тебе мой клинок? Или не всегда твоя магия всесильна?
– Дело не в магии, – едва заметно поморщился Ариан, которому приходилось сейчас для достижения своей цели терпеть выходки этого наглеца. – Дело в тебе… Без меня тебе не справиться.
– А тебе без меня? – прошипел Растаман.
Некоторое время оба стояли друг против друга молча. Растаман будто пытался сжечь Ариана взглядом, а тот, напротив, был высокомерен и холоден, как лед, но и лед обжигает не хуже огня!
Наконец Ариан усмехнулся и проговорил:
– Можешь думать, как тебе хочется. Если тебе легче, пусть так – мне без тебя не обойтись…
«Как без бешеной собаки», – добавил он про себя. Да и нет безнадежнее рабства, чем скрепленное кровью, а будет ли у него лучше раб, чем Растаман?
Растаман все еще хранил недоверие, но тоже понял – без Ариана не управится ему с Андреем, которого сама природа взялась охранять!
– Тебе-то что за нужда? – спросил он, пряча кинжал в ножны.
– Он мне мешает, – спокойно усмехнулся Ариан. – А я не люблю тех, кто мешает мне достигнуть своего… Так что скажешь?
Растаман хранил молчание, но Ариан и без подтверждения словами понял: он согласен.
И, кивнув, прошел в дом мимо хозяина.
Ибо Ариан уже знал: хозяин именно он, Ариан. Но пусть Растаман пока тщит себя надежой, что это не так.
Точно так же, как и Елена…
Чем больше в человеке зла, тем глубже он привязан к Черному Истукану, и тем надежнее …
Ариан оглянулся с опаской.
Он так любил подслушивать чужие мысли, что и в других начал подозревать такие же способности.
«Нет, – подумал он, встретившись со злыми глазами Растамана. – Он слишком завистлив и злобен, чтобы понимать других людей. Он глух».
Что ж, в этом тоже сила Ариана. Те, кто мог бы нанести ему удар в спину, слишком глупы, чтобы понять, где же его уязвимое место.
Нет, Растаману никогда не догадаться, что питает силы Ариана!
Ни-ког-да…