Эта статья была напечатана на сайте Саратовской епархии.
О Всепетая Дево…
Иногда так бывает — в серой реальности дня мелькает тихое, едва уловимое дыхание чуда. Не всегда мы успеваем заметить его, понять и принять в себя с благодарностью, и потом становится так жаль этой утраченной возможности… Но есть одно огромное Чудо, которое всегда пребывает с нами, только мы не всегда понимаем это.
"Когда на мне остановился взгляд"…
Мне ж во имя Твоих глаз
Каждый раз начинать жить…
Наталья Пискунова
— Давай зайдем,— сказала я.
Моя подруга, приехавшая из Москвы и уставшая от долгой ознакомительной прогулки по городу, неуверенно посмотрела на Свято-Троицкий собор, потом — на часы.
— Мы успеем?
— Успеем,— сказала я.— Это один из самых старых храмов в городе. А внутри — очень красиво… Настоящее чудо. Хочешь уехать, не увидев настоящего чуда?
Она, конечно же, не могла уехать, не увидев чуда.
Мы поднялись на второй этаж. Кроме нас, там почти никого не было — служба уже закончилась, только праздная компания застряла возле церковной лавки — краснолицый веселый мужчина, по виду совсем не церковный человек, выбирал себе крест. Выбирал он его долго и тщательно, спрашивая зачем-то про пробы, и я уже начала ругать себя за "легкомыслие", вспомнив, что до Полининого поезда остается совсем немного времени, нам надо спешить. "Ну, и ладно,— подумала я.— Не поставлю сегодня свечки — в другой раз поставлю…". Уже почти развернулась, как вдруг краснолицый дяденька совершенно отчетливо повторил эту мою фразу: "Ладно, в другой раз…". Компания ушла, и мы остались одни.
Стало очень тихо и удивительно спокойно. Я покупала свечи, и вдруг мне показалось, что кто-то на меня пристально смотрит. Обернулась, поискала взглядом Полину — почему-то была уверена, что это она, но моя подруга стояла в другой стороне, рассматривая фрески, и недоуменно обернулась, поймав мой взгляд. "Показалось",— подумала я, купив три свечи, но ощущение, что на меня продолжают смотреть, меня не оставило.
И от взгляда этого мне становилось тепло и хорошо. Более того — с удивлением я вдруг поняла, что усталость моя исчезла, точно кто-то вдохнул в меня новые силы. А потом я увидела Ее…
Трудно описать словами те чувства, которые заполнили меня. Я подошла ближе, еще не веря собственным ощущениям, и опустилась перед Ней на колени. Ее глаза продолжали следить за мной с улыбкой, там, на самом их донышке. Они были живыми и — немного детскими… Как будто еще не коснулась их боль, этих глаз…
Моя усталость покинула меня, вместо нее в душе родилось тихое спокойствие и радость. Как будто я нашла только что то, что давно искала…
Мне не хотелось уходить, но и молитва моя была больше похожа на разговор. Я ни о чем не просила, просто улыбалась в ответ Ей, вкладывая в эту свою улыбку — такую маленькую по сравнению с Ее — любовь, понимание, радость от этой встречи… Но надо было идти, возвращаться в жизнь, которая уже не казалась мне реальной, надо было…
— Удивительно теплый храм,— сказала Полина, когда мы уже вышли.— Наполненный дыханием…
Ее дыханием, хотела добавить я.
Я еще не знала, произвела ли эта икона такое же впечатление на мою подружку, и, боясь отрицательного ответа, не спрашивала ее ни о чем. Уже потом, когда я рассказывала о Ней, и сказала, что я просто влюблена в Нее теперь, Полина тихо добавила — "в Нее невозможно не влюбиться… Разве к этому взгляду можно остаться равнодушным?".
Прошла неделя или чуть больше, и я прочла на сайте нашей епархии, что к нам привозят чудотворную икону Пресвятой Богородицы "Призри на смирение". Прочиталось мне, что ее привозят в Свято-Троицкий собор пятнадцатого марта. В то утро, когда я собралась ехать туда, мне сказали, что я все напутала, это не к нам, а в балаковскую церковь ее привозят.
Странно, я совершенно не расстроилась и все равно поехала. Меня переполняла непостижимая звенящая радость — я знала, что встречусь с Ней сейчас, и Она Сама позвала меня…
На этот раз нам разрешили сфотографировать Ее: я была счастлива, теперь я могу каждое утро смотреть на Ее светлый образ…
Оказавшись перед Ней, я снова удивилась тому, насколько живой у Нее лик. Казалось даже, что Ее губы дрогнули в улыбке, а в глазах на самом их дне снова вспыхнули солнечные зайчики радости, и радость эта заполнила и меня. Детская, светлая, чистая…
"Послушай,— спросила я позже у одного своего приятеля, более меня сведущего в богословских вопросах,— а может быть так, что явных чудес не происходит, только тихие, в душе, и сама икона не считается чудотворной, хотя и обретена была чудесным образом, а — она необыкновенная, и ты это чувствуешь?".
"Может,— ответил он.— Она может оказаться чудотворной. И может быть, не только ты переживаешь перед Ней такие чувства. Молись чаще перед Ней, проси о том, что есть на душе".
Я ответила ему, что пока у меня и просьб нет, одна только радость — тихая радость, и даже нет никаких слов для молитвы, кроме одного — "лишь бы только на меня смотрели Твои глаза и Ты улыбалась…".
"Это очень хорошо,— улыбнулся он.— Даже сама не представляешь, как это хорошо…".
"Призри на смирение"
"Пение молебное наше с верою и любовию возносимое
милостивно услыши, Госпоже Владычице…"
Ее привезли из Киева.
В тот первый вечер, когда она появилась в Серафимовской церкви, я поехать не смогла. Поехала ее встречать моя мама. Потом, вспоминая этот вечер, она сказала мне, что ее точно позвали. Моя мама на подъем очень тяжелая, а тут быстро собралась и поехала. Одна. Так что я почти не сомневаюсь в том, что и в самом деле — позвали.
Когда она вернулась, я сама почувствовала, что в ее душе что-то произошло. Она словно засветилась вся тем внутренним светом, который появляется в нас только тогда, когда мы соприкасаемся с Божиими чудесами. Иногда вы ощущаете это после Причастия, иногда внезапно во время молитвы после долгих слез коснется души такая неземная радость, но всегда это случается от соприкосновения нашей души с Его безмерной любовью.
Весь вечер она была притихшей и молчаливой, точно боясь потерять это внутреннее ощущение.
На следующий день поехали и мы.
К моему удивлению, народу было немного. Как обычно бывает в храме на праздники. Да и люди были очень удивительно спокойны, сосредоточены на молитве, почти у каждого в руках была книжка с акафистом, у большинства — открытая.
Сам акафист начали петь как раз тогда, когда я уже подошла к Ее чудотворному образу.
Сразу признаюсь, что сначала я ничего не испытывала особенного, или мне так казалось — просто было мне на удивление хорошо, спокойно и светло. Мне, впрочем, всегда так бывает в церкви, поэтому я, может быть, и не видела в этом ничего удивительного. Но вот я оказалась уже перед ней — и подняла глаза… Губы сами прошептали "О Всепетая Дево чудная", я невольно опустилась на колени, пораженная тихим сиянием, исходившим от Ее лика. Я снова ни о чем не просила, а там, на самом донышке души моей, уже начали звенеть тихие колокольчики радости.
Уходить из храма мне совсем не хотелось. Я осталась и, открыв книжицу, начала подпевать служащим акафист. Подъехали монахини из Свято-Алексиевского монастыря — с ними акафист пелся удивительно красиво, и казалось, что молитва наша уплывает прямо в небо, к Ней, Отраде и Утешительнице всех скорбящих и обремененных…
Радости исполнилась душа, и никакой греховной печали и уныния!
И, когда окончился акафист, мне была дарована милость великая еще раз подойти к ней, прикоснуться к ней. Чего же еще желать?
Но я хотела еще увидеть ее, попрощаться с ней, и поэтому на следующее утро снова отправилась в храм.
Там на сей раз было очень много людей, но дело даже не в их количестве. Может быть, во внутреннем настрое… Нам с мужем довелось посетить Свято-Данилов монастырь в Москве, когда там находились мощи святой преподобномученицы Елисаветы и инокини Варвары. Мы простояли тогда целый день, но нам не показалось это тяжелым, отнюдь — до сих пор воспоминания о том дне остаются самыми светлыми в моей жизни. Мы пели тогда молитвы вместе со всеми, и казалось, что и самим стоянием нашим мы уже прикасаемся к Нетленному, Вечному…
Тут же этого, к сожалению, не было. Во дворе храма царила неразбериха, меня все время толкали, иногда я слышала что-то вроде "вас здесь не стояло"… Грустно очень было все это слышать и видеть лица некоторых женщин (большей частью, увы, пожилого возраста)… Когда я прошла в храм, попрощаться издалека, я даже немного испугалась, что Ее, вот этим столпотворением броуновским, сметут… "Как же было хорошо вчера, и — как сегодня…"
Я не попала к ней, и от этого мне было грустно, хотя я понимала всем сердцем, что это сейчас надо другим. Мальчику с грустным лицом, стоящему среди этой разноцветной толпы, сохраняющему спокойствие и внутреннюю молитву, несмотря на то, что его отчаянно толкали со всех сторон. Пожилой женщине с одиночеством в глазах. Всем им: и тем самым женщинам, которые просто еще не знают, что толкаться в храме — нельзя, и им даже в первую очередь очень нужно соприкосновение с настоящим Чудом.
Я же — уже прикоснулась.
Однако, несмотря на все мои самоуговоры, было мне очень грустно.
И уже когда я выходила, я вдруг словно услышала: но ведь крупицы Моего Чуда — навсегда с тобой. И там, в Свято-Троицком храме, тоже есть Образ, Который никуда не уедет. К Которому ты всегда можешь прийти в трудную минуту.
Всегда…
Мне стало легко и радостно, и я снова улыбнулась, вспомнив Ее улыбку.
"О Всепетая Дево чудная"…