ГЛАВА ПЯТАЯ

«МОЛИТВА НА БОЛОТЕ»

***

Каждый шаг таил опасность.

Кика часто останавливалась, поджидая спутников. Это ей шаги давались легко, ведь она привыкла к болоту. Анна вела Каната, стараясь придерживаться середины. Канат, будто понимая опасность, слушался хозяйку.

– Ничего, Канат, – успокаивала его Анна. – Вот увидишь, все скоро закончится!

Канат не возражал ей. Он только смотрел на нее грустными, огромными глазами, точно не просто знал, что все действительно скоро закончиться, но и знал, чем.

На болоте по-прежнему царила зловещая тишина.

Хелин в очередной раз подскользнулся, выругался вполголоса.

– Прости, дорогой, – рассмеялась Анна. – Не смогли приготовить тебе сухое болото…

Он так устал от этой ужасной вони, от грязи, от необходимости следить за каждым шагом, что в первый момент немного обиделся на несвоевременную шутку.

– Конечно, – проворчал он. – Я, если тебя послушать, тепличное растение…

Она удивленно обернулась.

– Я не говорила этого…

– А что тогда?

Обида сейчас была сильнее разума и несправедлива. Он и сам это понимал.

– Прости, – попросила Анна. – Я, честное слово, не хотела тебя обидеть!

– Ну, конечно, – не мог остановиться Хелин. – Сейчас ты скажешь, что я сам за тобой увязался, а ты не просила!

– Нет, не скажу, – заверила его Анна. – Я очень благодарна тебе, что ты пошел со мной. Одна я ни за что бы не справилась. И мне сейчас не так страшно именно потому, что ты рядом со мной!

– Только не надо разговаривать со мной, как с маленьким, – проворчал Хелин.

– Ты просто устал. Я совсем не так с тобой разговариваю. Я говорю тебе правду. Ты же знаешь, я не умею врать!

«Что со мной? – удивился себе Хелин. – Почему меня раздражает каждое ее слово? Ведь нет для меня на целом свете никого дороже ее… Что же происходит сейчас?»

Он остановился, рискуя подскользнуться и провалиться в топь.

Ноги с трудом хранили равновесие.

Анна и Кика тоже остановились, поджидая его.

Он почувствовал снова приступ раздражения, но усилием воли сдержал его, только попросил сквозь зубы:

– Не надо меня ждать… Идите.

Анна пожала плечами и сказала:

– Хорошо… Пойдем, Кика. Похоже, Хелину надо побыть одному.

Они пошли дальше, а Хелин постоял еще немного, пытаясь привести свои чувства в порядок. Сейчас он злился уже на самого себя. Ведь его и в самом деле никто не тащил за собой, что же сейчас, в трудную минуту, он превращается в обузу для княжны?

«Хелин, мальчик мой…»

Тихий шепот застиг его врасплох.

Он снова остановился, обернулся.

«Такое ощущение, что это болото зовет меня», – пришла ему в голову жуткая мысль, и точно – болото вздыбилось, словно вздохнуло, и, выпуская воздух, простонало почти человеческим голосом:

– Помоги мне, мальчик мой…

Он застыл, не отводя взгляда от этого живого существа. «Наваждение, – думал он. – Это просто бесовское наваждение…»

Рука появилась так внезапно, что Хелин подался назад, слишком резко, чуть не оступился, и вскрикнул невольно.

Ничего гаже он не видел! Вся зеленая, и вода, густая, как патока, стекает по ней, и эта рука тянется к нему, зовет с собой!

– Господи, – выдохнул Хелин. – Господи, помоги мне!

Он даже не мог вспомнить слова молитвы, но и имени оказалось достаточно: рука замерла, остановила свое движение к нему, а к Хелину уже спешила Анна…

– Хелин, что случилось?

Она увидела чудище, замерла, ее глаза расширились. Он впервые видел, что она испугалась. Но сжала губы, переборола страх и прошептала:

– Огради меня силою честного и животворящего креста…

Словно что-то взорвалось: рука дернулась, разлетелась на мелкие брызги, часть из них попала Хелину в лицо и обожгла его щеки. Он вытер эти капли рукавом.

– Что это было? – шепотом спросил он.

– Мы уже слишком близко к Черному Истукану, – ответила Анна. – И ничему не следует удивляться… Кика, тебе пора!

Кика мотнула головой.

– Нет, Кика! Ты знаешь, что для тебя опасно здесь! Возвращайся!

Спорить с Анной было бесполезно. Кика вздохнула, обняла Анну за шею и что-то жалобно проверещала.

– Мы обязательно увидимся, моя хорошая, – ласково улыбнулась ей Анна. – Но теперь уходи… Ты же не хочешь оказаться в его власти!

Кика энергично замотала головой.

Она и сама понимала, что, будучи нечистью по сути, не сможет противостоять Истукану. А кто знает, что он от нее потребует?

***

Они продолжали путь в молчании.

Теперь, когда они остались одни, им стало не по себе. Болото по-прежнему выпускало на волю причудливых монстров. Хелин теперь понимал, почему страх называют изнурительным. Он куда больше устал душой, чем телом. Но отчего-то именно усталость души была непереносимой: хотелось лечь, позволяя болоту затянуть себя целиком. «Наплевать, что с тобой станется», – вкрадчиво нашептывал голос внутри. Он старался не смотреть на фигуры, появляющиеся вокруг. «В конце концов, – пошутил он мрачно, – чего смотреть на то, что не доставит тебе никакого удовольствия?» И в самом деле, какое там удовольствие? А фигуры все появлялись, чем дальше они шли, тем больше становилось этих чертовых изваяний, и в каждой Хелин узнавал старых знакомцев: то Жрец явится, то Растаман ощерит губы в злой ухмылке, то Судья грозит жирным коротеньким пальцем, а вот и Болотные Королевы собственной персоной…

– В вашей компании только Ариана не хватает, – пробормотал Хелин, и немедленно получил ответ:  

–  Не только Ариана…

– Кого же еще? – усмехнулся Хелин.

– Тебя…

Он вздрогнул и махнул рукой: достали вы меня, ребята, своей простотой. Честное слово, вы становитесь навязчивыми!

Темнота сгущалась над болотом. Хелин удивленно поднял глаза – ведь они вышли утром, и по его расчетам теперь не могло быть позже пополудни!

И, тем не менее, сумерки становились все гуще, гуще, погружая в темноту фигурку Анны, молча ведущую по узкой полоске Каната.

Топь вокруг них тихо забурлила, Хелин в ужасе посмотрел туда. Все сильнее и сильнее вздымались пузырьки, и – странно! – Хелин хотел оторвать взгляд и не мог.

Точно манила его эта жижа, звала, и это было страшнее фигур, страшнее отвратительной руки – то, что он не мог сопротивляться.

– Здесь не хватает только тебя, – насмешливо пропели голоса в отдалении. Он вздрогнул и посмотрел туда, откуда раздавалось дьявольское пение. То, что он увидел, заставило его вскрикнуть: Анна погружалась в топь вместе с Канатом все глубже и глубже!

– Анна! – закричал он в отчаянии.

Бросился туда, чтобы остановить Анну, но она словно умерла уже: не отозвалась, только все глубже и глубже засасывала ее болотная жижа…

Он и сам начал уже проваливаться.

– Господи, почему я не знаю ни одной молитвы? – закричал он.

Чьи-то руки схватили его, он услышал голос Анны:

– Держись же, Хелин! Держись за мою руку! Пожалуйста, милый, я очень прошу тебя!

***

Он не сразу понял, откуда она взялась. Только что он видел ее там, впереди, погибающую, а теперь ее руки вытаскивали его из топи.

– Что ты на меня так смотришь? – сердито тряхнула она головой. – Я вообще не могу понять, что с тобой, Хелин? Объясни! Почему ты побежал туда? Там же самое поганое место, Кика предупреждала!

– Но ты…

Он только и мог смотреть на нее: она жива, и это самое главное.

–Что – я? Я шла спокойно, по тропочке! Почему ты понесся в сторону? Такое ощущение, что ты обезумел!

– Но ты погибала там, в болоте! – воскликнул он.

– Я?!

Она оглянулась.

Что он говорит?

– Ты с ума сошел?

– Я видел тебя! И фигуры эти чертовы… Неужели ты ничего не видела?

Он не мог ей поверить! Да и как, скажите? Неужели только его мучили болотные черти?

Анна смотрела на него с любопытством.

Она даже оглянулась, но ничего не увидела – только кусты осоки вдали, да мутную поверхность болота. Мешочек с камешками, которыми она вымеряла дорогу, чуть не выпал из рук, она вовремя поймала его и снова подняла на Хелина свои спокойные, доверчивые глаза.    

– Руку только… Но после этого я шла с молитвой, и ничего не было…

– Тогда понятно, – грустно выдохнул Хелин.

– Господи, Хелин, если бы ты умел молиться! Все, что с тобой сейчас произошло, простое бесовское обстояние! Знаешь, давай так – я буду идти и громко петь молитвы, а ты от меня не отставай ни на шаг… Не то это место, где можно расслабиться!

И она пошла вперед, напевая звонко молитву Ангелу-Хранителю, а Хелин старался не отставать от нее, и – вот странно! – идти стало намного спокойнее!

Будто Анна передавала ему частичку своего бесстрашия, или – рядом с ними в этот момент и в самом деле шел, ступая неслышно, Ангел-Хранитель? 

***

Они шли уже в темноте, ноги были тяжелыми, а глаза слипались, и больше всего Хелину хотелось оглянуться назад, но теперь за спиной не было ничего, только болото…

Болото за спиной, и впереди – тоже болото!

Голосок Анны немного охрип: шутка ли, скажите на милость, распевать два часа подряд?

Но она все еще пела, и только иногда, когда она оглядывалась на Каната и видела усталость коня, жалость сжимала ее сердце, но что она могла поделать? Кто знает, какой дорогой придется возвращаться? Не бросишь же коня в лесу!

– И придется ли возвращаться вообще, – проговорила она, чувствуя, как начинает побеждать ее отчаяние от бесконечности этого болота.

Но от твоих слез никому не станет легче, Анна, усмехнулась она. Тоже мне – княжна! Сейчас распустишь тут слюни и очень обрадуешь Истукана!

– Не дождется, – решительно тряхнула она головой. – Не доставлю я ему такой радости…

Несмотря на усталость, она снова бросила железку. Одна угодила в топь, и топь отозвалась глухим звуком.

– Ну вот, – улыбнулась Анна. – А вы говорите, что я не справлюсь!

Ей ужасно хотелось пить и еще больше хотелось спать. «Какое тебе дело до Истукана? Какое дело тебе до города?»

– Это мой город, – упрямо возразила Анна.

Она обернулась.

Конь встал.

Хелин выглядел измученным, казалось, каждый шаг дается ему с трудом.

– Канат, не останавливайся, – попросила Анна. – Ты же знаешь, слабость заразительна! Если мы с тобой сдадимся, Хелин тоже сдастся! И тогда все погибнет! Не только мы с тобой, Канат – наш город тоже погибнет! Люди во зле долго не живут, ты же знаешь это! Зло только сначала кажется сладким, как конфета, но потом начинает пожирать тебя, и неважно, какую маску оно носит! Ты сам видел, все похожи друг на друга, и все похожи на Ариана… Послушай, Канат, а что, если Зло и есть Ариан?

Канат попытался сделать еще шаг, но усталость побеждала его, он снова остановился.

Остановился и Хелин: он с трудом удержался, чтобы не упасть на колени. Ноги подкосились.

Анна вздохнула и подняла глаза к небу.

– Что мне делать, Марго? – прошептала она. – О, если бы ты сейчас была со мной!

Отчаяние подступило совсем близко к душе, и душа дрогнула.

Может быть, и в самом деле ничего не изменится, если они постоят несколько минут?

Но там, вдалеке, уже был остров. Анна увидела его внезапно, когда осветила его резкая вспышка молнии.

Черный гигант высился там, и Анна все поняла: почему трудно идти, и почему темнота, и почему она начинает испытывать слабость.

– Марго! – снова прошептала она, пытаясь справиться с охватившей ее паникой. – Помоги же мне!

Она сама не знала сейчас, почему вспоминает про свою кошку, и ей показалось даже, что где-то впереди мелькнула женская фигура, остановилась, обернулась, и Анна шагнула следом.

– Анна… – прошептал Хелин. – Я не могу идти… Давай отдохнем!

Но легкая, почти невесомая фигурка женщины в плаще с оторочкой не останавливалась. Значит, и им нельзя, поняла Анна.

Но как ей заставить их двигаться дальше?

– Кто любит меня, за мной! – прошептала она.

Конь дернулся и собрал все силы, двигаясь за своей хозяйкой. Что оставалось Хелину?

Он тоже сделал несколько шагов, с удивлением обнаружив, что откуда-то появились силы.

А женская фигурка все скользила к острову, так легко и бесшумно, что ее легкость невольно заражала.

Как только они отошли, в том месте, где они были, образовалась черная воронка.

– Черт, – вырвалось у Хелина, когда он понял, какой опасности они только что подвергались.

Анна оглянулась и посмотрела снова туда, где только что мелькала женщина: ничего уже не было. Словно растаяла в воздухе легкая фигурка…

Но Анна все поняла.

Марго снова спасла ее жизнь.

– Спасибо, – прошептала она, чувствуя, как подступают к глазам слезы. – Я люблю тебя, Марго…

– Я люблю тебя, Анна! – прозвенело в небесах ответом.

 ***

 Теперь идти было легче: земля стала тверже, вот только темнота становилась все непрогляднее…

Анна сделала еще несколько шагов и остановилась, всматриваясь в темноту.

– Кажется, мы дошли, – проговорила она. И добавила про себя – знать бы, куда…

Разглядеть хоть что-то в такой темнотище было невозможно. Да и сколько Анна не вслушивалась, пытаясь уловить звуки, ничего ей не удалось. Тишина вокруг была такой же густой и непроницаемой, как темень.

«Хоть бы слабый звук раздался», – тоскливо подумала Анна. Неуютно было находиться тут… Она оглянулась и сказала громко:

– Эй…

Просто ей хотелось, чтобы раздался голос. Может быть, сейчас ей ответит Хелин, или на худой конец заржет Канат.

Ее голос потонул в тишине, словно завяз в болоте… Что-то ответил Хелин. Оказывается, он стоял рядом с ней, так же беспомощно оглядываясь. Но голос его прозвучал как бы издалека. Как если бы Хелин находился далеко-далеко, на другом конце земли…

– Мне тут не нравится, – пробормотала Анна. – Хотя с чего бы мне тут должно было понравиться?

«Одно я знаю почти наверняка: если Черному Истукану где и быть, так именно тут!»

Мерзкое место вполне подходило для него.  

– И потом, он только истукан, – озвучил ее собственные мысли Хелин. – Если верить легендам, он стоит где-то посередине острова…

– Вопрос в том, где эта середина…

– Если мы сейчас на краю острова, то надо идти прямо, – рассудил Хелин.

Канат неожиданно прислушался и встряхнул гривой.

Анна обняла его за шею и обернулась к Хелину:

– Знаешь, иногда надо слушаться не разума, – проговорила она. – Канат что-то почувствовал… Давай попробуем ему довериться! Ведь здесь все наперекосяк, и кто знает, где расположена середина? Пойдем за Канатом… Ты ведь доведешь нас к Черному Истукану?

Конь, словно понял Аннины слова, коротко заржал и сделал шаг в темноту. Остановился, подождал, пока Анна не сядет ему на спину, и тогда медленно двинулся вдоль берега.

***

«Если бы не Канат, – думала Анна, – я не выдержала бы… Словно тебя закупорили в бутылку и бросили в морскую бездну!»

Она подняла глаза к небу, надеясь увидеть там хотя бы одну звезду. Ничего…

Как будто в этом месте не было неба вообще.

«Может, его и в самом деле нет?»

– Как ты думаешь, Хелин, – спросила она. – Тут есть небо?

– Не знаю, – устало ответил Хелин.

Он раньше думал, что нет ничего хуже, чем брести по болоту, но теперь он понял, что это не так.

Болотные монстры казались ему теперь невинными страшилищами из детских сказок. Ничего страшнее не было этой темноты и тишины.

– Я так думаю, что оно есть, но его спрятали, – продолжала Анна.

– Зачем? – удивился Хелин.

«Анна все-таки обычная девчонка, – недовольно подумал он. – Только и забот, что болтать и выдумывать небылицы…»

«Что с тобой, Хелин, – одернул он себя. – Снова приступ непонятного раздражения?»

Анна ехала впереди, в нескольких шагах, но и она и Канат почти не различались в темноте: если бы не Аннин белый плащ, Хелин вообще запросто мог потерять их из вида…

– А то я не прав, – прошептал Хелин. – Куда как умно – поверить лошади! Лошадь для нее умней меня…

Кто знает, сколько мы тут проблуждаем по ее милости? От этой черноты Хелину стало тошно, а никаких Истуканов все еще не было видно…

– Говорил же я, надо идти к центру, – закричал он, останавливаясь. – Мы тут проходим до утра! 

– Знаешь, Хелин, мне придется тебя расстроить, – рассмеялась Анна. – Тут, похоже, не бывает рассветов. Так что на утро я бы рассчитывать не стала!

– А тебе все нипочем? – обиженно спросил он. – Тебе что, даже не страшно?

Она остановила Каната, подождала, пока Хелин не подойдет ближе.

– Ты сильно устал? – спросила она. – Давай передохнем!

– Я не устал, – запротестовал Хелин. – Если подумать, куда лучше идти, все-таки так появляется ощущение, что ты еще жив… А если остановиться, получится, что ты вроде как умер, и в могильной яме! Эта чертова тишина с ума сводит!

– Так чего ты ждал рядом с Истуканом, – усмехнулась Анна. – Сплошных карнавалов и фейерверков?

– Мне от этого не легче…

– Легче? – Анна рассмеялась.

Ее смех рассыпался по острову, как сотня колокольчиков.

«Она нарушает тишину», – подумал Хелин и удивился, потому что это не он так подумал.  Это подумал еще кто-то.

Он встряхнулся.

«Это не я, – сказал он. – Это не могу быть я… Но что со мной происходит?»

«Никто не имеет права нарушать тишину. Никто не имеет права нарушать незыблемость. Никто не имеет права нарушать порядок…»

Теперь сомнений не было.

Голос звучал в его голове, но это не был он.

– Анна, – тихо спросил он. – Ты ничего не слышишь?

– Нет, – покачала головой Анна. – Вокруг все вымерло… Ты же сам сказал, как в могиле!

– Да не вокруг, – сказал Хелин. – Внутри себя… Ты ничего не слышишь?

– Нет, – рассмеялась Анна – и снова в ответ на ее смех словно взорвалось что-то в голове Хелина.

«Заставь ее замолчать! – требовал голос. – Заставь эту девчонку замолчать! Она несерьезна, несерьезность убивает! Я требую, чтобы она прекратила смеяться!»

– Кто ты?

Голос замолчал.

– Я? – удивленно переспросила Анна, которой показалось, что вопрос относится к ней. – О, Боже, Хелин! Это я, Анна! Мы прошли с тобой вместе такое количество шагов, мы съели вместе пуд соли, и ты интересуешься, кто я? Может быть, я вообще превратилась в черта болотного?

И последняя мысль развеселила ее окончательно. Она теперь смеялась без удержу, и вот что странно, ее смех разрушал тишину… Более того, стало светлее!

Хелин остолбенело смотрел на Анну: она сама теперь светилась, и ее белый плащ казался солнцем в этом чертовом царстве теней!

– Да что с тобой? – остановилась Анна, с испугом глядя на Хелина. – Эй! Ты стал похож на истукана какого-то!

– Анна, – попросил он тихонько, оглядываясь, словно боясь, что тот, кто говорит в его голове, стоит за спиной, подслушивает их разговор. – Ты смейся… Пожалуйста, не останавливайся!

Она смотрела на него вопросительно.

– Зачем? – поинтересовалась она.

– Понимаешь, Анна, – проговорил он совсем тихо. – Я не знаю, почему, но он боится твоего смеха… Он боится его даже сильнее, чем твоей молитвы! Пожалуйста, смейся, Анна! Я прошу тебя!

– Кто боится? – спросила Анна заинтересованно.

– Тот, кто разговаривает в моей голове, – прошептал Хелин. Почему-то ему было стыдно в этом признаваться, ведь этот «кто-то» говорил столько гадостей про Анну!

Но теперь было поздно.

– Подожди, – попросила Анна. – Кто-то говорит в твоей голове? Как это может быть? Разве в твоей голове может говорить кто-то, кроме тебя? Это же твоя голова…

– Я знаю, – отмахнулся он. – Но почему-то он там появляется!

– Может быть, это все-таки ты?

– Да нет же! Это не могу быть я!

– Почему?

Он замялся.

Как ей сказать? «Потому что я никогда не стал бы на тебя раздражаться»?

Но это глупо! Даже самые близкие люди иногда недовольны друг другом… Люди часто совершают не то, что хотелось бы тебе…

Нет, дело не в этом! Но как ей объяснить?

– Потому что я тебя люблю, – выдохнул он. – А тот, кто говорит, тебя ненавидит!

Анна наконец поняла его и поверила.

– Расскажи о нем, – попросила она. – Может быть, вдвоем нам удастся придумать, как заставить его молчать? Или – пусть себе говорит! Видишь, мы узнали, что он ужасно боится молитв и смеха! Это уже плюс для нас… А он тоже знает, что мы боимся темноты и тишины, но мы, оказывается, сильнее! Он ее сгустит, а мы развеем смехом!

И она снова засмеялась.

– Узнать бы, кто он, – проворчал Хелин. – Одно точно – мы тут не одни! Я, как здесь оказался, постоянно чувствую его дыхание за своей спиной!

Он оглянулся.

Ему снова показалось, что там, за его спиной, кто-то стоит, но этот «некто» так растворялся в темноте, что увидеть его Хелин не мог, как ни старался.

По спине только пробежали мурашки, и темнота снова усмехнулась. «Ну что, – словно спрашивал его неведомый враг. – Я пострашнее болотных призраков… Я страшнее оборотней из леса… Это только частички меня, это всего лишь мои рабы. Готов ли ты увидеть меня? Не станет ли тебе страшно, когда ты меня увидишь?»

– Да отчего же мне должно быть страшно, – прошептал Хелин. – Неужто твоя рожа страшнее?

Ему показалось, что он услышал смешок, тихий, вкрадчивый, холодный.

– Если тебе есть что мне сказать, говори! – закричал он. Выдерживать такое напряжение он больше не мог.

Анна вздрогнула: внезапность крика напугала ее.

– Что с тобой? – спросила она осторожно.

– Да как же ты его не чувствуешь! – вскочил Хелин. – Он же рядом! Он рядом с нами, он не отходит от нас ни на шаг! Он забавляется с нами, словно мы его игрушки!

Он развернулся и закричал в темноту, как в лицо врага, но, может быть, это и есть его лицо – кромешная темнота?

– Если ты такой храбрый, почему ты не покажешь лица? Вот же я, стою перед тобой! Или ты только и можешь, что пугать маленьких девочек?

 Снова темнота сгустилась. Хелину даже показалось, что она приняла очертания человеческой фигуры, и тихий голос прошелестел, словно ветром подуло:

– Всему свое время, мальчик мой… Всему свое время.

И яркая вспышка прорезала небосклон.

– Смотри! – закричала Анна.

Внезапный порыв ветра заставил ее отпрянуть, прижаться к Хелину.

Или это был порыв страха?

Хелин прижал ее к себе и смотрел на явившееся из темноты огромное чудовище. Горящие глаза-угольки, пустая, гордая улыбка, застывшая на кривых губах.

Сомнений не было – перед ними Черный Истукан!          

***

Испуганно заржал Канат. Вспышка молнии прорезала кромешную тьму, словно пытаясь еще больше напугать странников. Поднялся ветер, такой сильный, что Анна с трудом удержалась на ногах. И ей казалось, что это не ветер.         

«Это его дыхание», – подумала она, всматриваясь в истукана.

Он ответил ей новым шквалом, еще сильнее был этот порыв ветра, чем прежний. Огни в глазницах зажглись ярче – красным цветом, но теперь примешались новые оттенки – голубой, зеленый… О, как Анна любила эти цвета – один травы, другой небесный. Так почему сейчас ей не хочется смотреть туда? Почему теперь они пугают ее?

Пу-га-ют?!

Взгляни, Анна, он рад твоему страху! Он доволен произведенным эффектом: ты стала такая маленькая рядом с ним, Анна… Ты ведь станешь еще меньше, пока не исчезнешь, и тогда получится, что все зря, а?

Истукан теперь менялся. Анна видела, как грубо вытесанное лицо принимает знакомые черты. Вот Ариан, вот Судья, вот он стал двуликим Янусом – два профиля болотных королев явились, усмехаясь… Это наш мир, Анна! Это наш город… Все вокруг принадлежит нам!

– Просто они все питаются тобой, чертов истукан, – прошептала Анна, пытаясь словами прогнать ужас, охватывающий ее все больше и больше. – Они твои рабы. Но если тебе поклонились слабые и дурные, это не означает, что на белом свете нет других людей, которые никогда, ты слышишь меня, деревянный уродец?! – никогда не поклонятся тебе!

И она услышала где-то вдалеке волчий вой, словно мчался ей на помощь из заоблачной выси Виктор, и рядом неслась Марго, и еще был Светлый Ангел, которого может выпустить на волю только она – почему так решил Господь, она узнает потом, а сейчас это не важно…

Она шагнула к Истукану, занося над головой свой меч. Истукан взвыл, попытался опрокинуть ее, сбить с ног, но Анна удержалась.

– Дыши своим смрадом, деревяшка гнилая, – рассмеялась Анна, и смеялась она все громче, веселее – ее смех несся по острову, и меч, зажатый в руках, сверкнул, как солнечный луч, рассеяв тьму.

– Пе