ГЛАВА ВТОРАЯ

КОРОЛЕВА ГНИЛОГО БОЛОТА

***

Она была красивой.

Маленький точеный нос, большие глаза, светлые короткие волосы. О, да, она была красивой…

Правда, ее движения были странными: у Анны создалось ощущение, что королева боится сделать лишнее движение. Словно бы выучила королева какие-то жесты, посчитала их вполне подходящими и старается теперь не нарушать созданного образа… Поэтому Анне она казалась немного деревянной. Ах, если бы она, эта прекрасная девушка, допустила оплошность, рискнула бы поддаться порыву! Один лишний жест – и из куклы она превратилась бы в действительно живую красавицу!

Но сейчас Анне подумала, что красота ее  сродни болотной осоке – так же невыразительна… Даже в каменных статуях больше  жизни!

Поначалу Анне и Хелину казалось, что королева и в самом деле их не видит – погруженная в собственные мысли, или мечты, просто движется по дорожке, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться бледными цветами… Но очень скоро это ощущение исчезло – наклонившись над цветком, королева метнула в них взгляд, и снова уткнулась в цветы.

Она прекрасно их видела, но продолжала играть, словно на сцене, стремясь произвести на них впечатление, понравиться им.

Анна и Хелин переглянулись. Поведение этой особы обоим казалось странным.

– Здравствуйте, – обратилась решительно Анна к королеве.

Та вздрогнула довольно естественно и медленно повернулась к ним. Умело сыгранное удивление восхитило путников.

– Здравствуйте, – величественно кивнула королева. – Признаться, я вас и не заметила! Кто вы? Как вы появились в моем саду?

– Мы ищем дорогу к…

С губ Анны чуть не сорвалось «Гнилое  Болото», но она вовремя остановилась.

– К Прекрасному Озеру, – закончила она фразу, едва заметно улыбнувшись.

Пальчики Анна на всякий случай скрестила – все-таки это тоже ложь, пусть и маленькая… Кто знает, вдруг Ангелу не понравится и крошечная ложь?

– А зачем вам туда? – нахмурила тонкие брови королева. – Ах, простите, я немного невоспитанна… Конечно, вы хотите полюбоваться нашим озером. Что ж, я провожу вас туда, но позже. Сначала я хотела бы преложить вам чашечку чая. Вы ведь устали?

– Да, – призналась Анна. – Путь был долог и изнурителен. Кроме того, нас не хотели впускать ваши стражники, и пришлось их обмануть.

– Обманывать стражников нехорошо, – вздохнула королева. – Стражники охраняют нас от неприятностей…

При этом она легко поджала губки, и Анна догадалась, что именно они с Хелином и считаются неприятностями.

 – Подождите только, мне надо набрать букет орхидей, – сообщила королева, обламывая ветки осоки. – Это мои любимые цветы…

Анна уже собиралась снова возразить ей, что глупо называть осоку орхидеями, но вновь сдержалась.

«Может быть, принимая желаемое за действительное, ей легче жить… В конце концов, что же еще остается, если живешь в таком ужасном месте?» 

– В принципе, если вы просто покажете нам, как пройти к Гн… Прекрасному Озеру, мы можем не беспокоить вас, – попробовал выпутаться из этой щекотливой ситуации Хелин, которому совсем не хотелось пользоваться гостеприимством странной королевы, но – тщетно!

Королева выпрямилась и нахмурилась.

– Юноша, – ласково сказала она. – Разве вы не знаете, что никогда нельзя нарушать общественные законы?

– Но разве я их нарушаю? – искренне удивился Хелин.

– Конечно, нарушаете, – снисходительно улыбнулась королева. – Закон гласит, что путник обязан зайти в дом, если его туда приглашают… Более того, если его там оставляют на ночь или на несколько ночей, он не имеет права отказываться. Это ужасно невежливо, а любая невежливость, равно как и наплевательское отношение к закону, больно ранит наше сердце!

Она собрала свои «орхидеи» в пучок и пошла по дорожке к дому.

– Послушайте, но я ничего не слышал про такой закон, – попытался возразить Хелин.

Королева остановилась, и  Анне показалось, что ей ужасно хочется топнуть ногой, но так как это «невежливо», она сдержалась. Не оборачиваясь, она сухо проронила:

– Это ваша беда, юноша! Незнание этого закона не освобождает вас от несоблюдения оного…

– И что будет, если я не захочу соблюдать этот закон?

Она вздохнула и обернулась. В ее взгляде теперь читалось глубокое сожаление.

– Как жаль такого милого, красивого юношу! Он даже не знает, чем чревато нарушение порядка, – пробормотала она. – Конечно же, вас придется наказать! Ведь законы устанавливаются не просто так. Они создаются исключительно для того, чтобы их выполняли.

– И кто же, интересно, их создает? – все еще пытался справиться с ней Хелин.

– Их создаю я, – вздохнула королева. – Или вдовствующая королева-мать…

Сопротивляться было бесполезно.

– Хелин, – тихо прошептала Анна. – В конце концов, это и в самом деле невежливо! Мы выпьем с ней чаю, а потом она проводит нас к Болоту! Зачем мы ей нужны?

Хелин придерживался другого мнения. Но – делать было нечего!

Он вздохнул и пошел по скользкой тропинке следом за королевой. Может быть, Анна и права?

«Во всяком случае, я буду стараться надоесть ей как можно быстрее!»

***

Королева распорядилась, чтобы Каната отвели в конюшню, потом отдала приказания, чтобы ее гостям приготовили покои… Казалось бы, все было вежливо, вот только Анне от этого дружелюбия было немного не по себе. Словно королева делала все это против своей воли и поэтому была страшно недовольна тем, что ее вынуждают делать то, чего ей совсем не хочется делать.

«В принципе, мы же не хотели этого, – думала Анна с легкой досадой. – Эти дурацкие законы установила она сама. Могла бы их отменить ради себя…»

– Теперь я должна представить вас королеве-матери, – скучным голосом проговорила королева. – Перед этим я хотела бы вас попросить о небольшой услуге…

Она выразительно  посмотрела на Хелина. Тот стоял с насмешливой улыбкой, наблюдая за несчастной королевой.

– Дело в том, что мою бедную мамочку ужасно ранит всяческая невоспитанность и дерзость, – сказала королева. – Поэтому я надеюсь, что вы будете благоразумны…

Анна до этого считала себя вполне вежливой девочкой и удивилась. С какой стати она вдруг начнет проявлять невоспитанность? Конечно, если эта самая королева-мать потребует отдать ей на шапку Марго, Анна вряд ли останется воспитанной… Впрочем, Анна считала, что изводить чужих любимцев на свои дурацкие шубы и является верхом невоспитанности, но кто знает? Может быть, здесь все иначе…

На всякий случай Анна промолчала, твердо решив про себя ничего не обещать.

Королева расценила молчание как согласие и пошла по ковровым дорожкам , легко и неслышно.

«Странно все-таки, – подумала Анна, наблюдая за ней. – Она тоненькая, стройная, и в то же время у нее такие деревянные движения! Ведь она должна быть воздушной, грациозной, как воздушный шарик! Однако если подумать, воздушный шарик движется свободно, а королева – нет!»

Толкнув дверь, королева обернулась и посмотрела на Марго.

– Вы не могли бы оставить вашу собаку в коридоре, – сказала она тоном, не терпящим возражений.

Анну так и подмывало возразить, что ужасно невежливо обращаться с гостями, как с узниками, но только покрепче прижала к себе Марго.

– Нет, – покачала она головой. – Рискну показаться вам дурно воспитанной, но я очень люблю свою кошку,  которая никогда не была собакой, и не хочу ее потерять… Мне говорили, что у вас в городе очень любят меха, и я боюсь, что у кого-то появится искушение проделать такой фокус с Марго!

Королева сжала губки обиженно.

– Напрасно вы подозреваете меня в подобных замыслах, – холодно сказала она. – Мамочка говорит, что человеку свойственно подозревать в другом то, к чему он сам имеет склонность…

– Я думаю, что она не права, – мягко возразила Анна. – Я просто знаю, что есть люди, которые не могут пройти мимо драгоценностей и мехов, и мне уже предлагали отдать Марго вам на шубку… Я ни в коем случае не подозреваю вас, но кто-то из ваших подданных вполне может поддаться искушению заслужить вашу милость…

– Моя мамочка не переносит животных, – с легким вздохом сказала королева.

– Тогда позвольте отнести Марго в наши комнаты, – предложила Анна.

Королева задумалась и беспомощно оглянулась на дверь.

Анна невольно улыбнулась: сейчас у королевы был такой несчастный вид, словно она не знала, что ей сказать. Может быть, она выучила все слова, даже движения, но иногда она забывала, как должно поступить, а шпаргалки не было?

– Ну, ладно, – наконец решилась королева. – Я думаю, маме куда более противна невоспитанность, чем присутствие в комнате собаки… Только держите ее все время на руках и не обращайте слишком много внимания!

– На что? – удивленно спросила Анна.

– Не на что, а на кого…

– Тогда на кого? На вашу маму?

– Боже, при чем тут мама! – вздохнула королева, глядя на Анну и Хелина с невыразимой и глубокой тоской. – Я говорю о вашей дурацкой собаке!

Марго презрительно отвернулась.

Анна погладила ее и прошептала:

– Не обращай внимания, миленькая… Ты ведь знаешь, иногда приходится сдерживаться. Даже если нам очень не нравится, когда нас называют собаками, да еще и дурацкими!

Они вошли в небольшой зал, и Анна невольно ахнула.

Ей хотелось зажать нос и метнуться прочь, потому что в этой комнате пахло болотом, плесенью и какими-то ужасными пахучими микстурами, от которых немедленно закружилась голова. А маленькая  кудрявая женщина, сидящая в самом центре за огромным дубовым столом, была погружена в странное занятие – она, водрузив на кончик носа очки, подсчитывала количество капель, падающих из большого пузырька  с ядовито-зеленой жидкостью в большой хрустальный бокал.

Вид у нее был сосредоточенный и важный, точно она делала что-то очень важное, а губы при этом слегка раздвинулись в зловещей улыбке, от которой у Анны мгновенно по спине забегали мурашки.

«Как она похожа на Судью», – невольно подумалось Анне, и так как воспоминания о Судье она никак не могла отнести к разряду приятных, она снова поежилась. «Лучше бы я была не очень воспитанной», – сказала она самой себе, оглядываясь на Хелина.

Тот взял ее за руку, стараясь успокоить, и в это время раздался скрипучий голос:

– Молодой человек, разве вы не знаете, что держать в обществе девушку за руку – проявлять к собравшимся неуважение?

От неожиданности Анна и Хелин вздрогнули и переглянулись.

Голос был таким же, как и у Ариана. Несмотря на то, что воспоминания об Ариане для Анны были такими далекими и зыбкими, она отчего-то очень хорошо помнила его голос. А Хелин … Он усмехнулся про себя. Да и в минуту смерти он вспомнил бы этот вкрадчивый, шелестящий голос! Словно и не было долгого путешествия – сейчас все, что отдалилось, растаяло в зыбком тумане, снова явилось… Калиника, Андрей, Растаман, Елена… Ариан!

Хелин крепче сжал Аннину ладонь.

Внутренне он собрался и был готов к бою. Конечно, откуда бы взяться книжнику Ариану здесь, на границе двух миров?

«Да кто же знает, – усмехнулся внутри него страх. – Может, он не простой книжник? Разве не могут колдуны оказаться там, где им захочется?»

Женщина за столиком продолжала заниматься своим делом, не обращая на гостей никакого внимания.

– Мама, я привела гостей, – тихонько кашлянув, решилась королева.

– Я вижу, – снова раздался скрипучий голос. – Но я сейчас очень занята… Пусть подождут несколько минут.

– Подождите, – перевела ее слова королева.

Она прислонилась к окну, перебирая веточки осоки.

– Я столько раз тебе говорила, что нельзя при гостях облокачиваться на подоконник, – снова подала голос королева-мать. – Это верх невоспитанности.

–Прости, мама, – пискнула королева.

Анна почувствовала, как к щекам приливает кровь. В конце концов, эта дама с Ариановым голосом только и делает, что воспитывает окружающих, а сама даже не повернула к ним головы!

Ей все меньше и меньше нравилась эта женщина. Дело не в том, что у нее голос, как у Ариана, совсем не в том, что она как две капли воды похожа на Судью, и даже не в том, что она не обращает на них внимания! От королевы-матери веяло холодом и такой уверенностью в своей правоте, что рядом с ней все, все казались незначительными, и Анне было до слез обидно… И няня, и Отшельник, и Виктор – все, кого она любила! Наверняка они показались бы королеве-матери ужасно невоспитанными!

«Да тебе-то что? – спросила она себя. – Каждый волен думать, как ему хочется…»

«Думать-то они могут», – согласилась Анна, найдя этот довод очень разумным. Но отчего-то в первый раз за все путешествие Анне мучительно захотелось оказаться рядом с Отшельником, прижаться к нему, услышать его добрый голос и почувствовать Тепло и Любовь.

«Здесь слишком холодно», – сказала она себе. Просто здесь слишком холодно… Наверное, сказывается близость Черного Истукана!

***         

Королева-мать покончила со своим загадочным делом, произвела несколько пассов руками над зеленоватой жидкостью, после чего стала окончательно похожа на колдунью, и обернулась к гостям.

На ее губах теперь была улыбка, но Анне показалось, что глаза остались такими же холодными и неприветливыми.

У Анны даже появилось странное чувство, что королева-мать ее боится, но она сочла эту мысль глупой:  отчего бы это взрослой женщине опасаться маленькую девочку?

– Ну вот, вино готово, – объявила королева-мать. – Теперь можно и отобедать… Вы ведь голодны?

Они действительно были голодны, но отчего-то ни Хелину, ни Анне не хотелось обедать в этом странном месте.

Анна не доверяла свежему «вину», а Хелин серьезно опасался, что у любителей болота самым изысканным деликатесом считается лягушка, приправленная болотистой жижей.

Тем не менее, отказываться было «верхом невоспитанности», и юные путешественники переглянулись и кивнули.

– Ну, вот и славненько, – проговорила королева-мать, и Анне снова показалось, что в ее взгляде мелькнуло веселье, да вот только веселье это напоминало Анне безумие…

О, если бы Анна могла уйти отсюда, и увести Хелина! Но – долг, Анна, долг! Он превыше всего… Разве ты можешь иначе добраться до Черного Истукана и сделать так, чтобы твой город стал свободным и счастливым?

– Обычно мы обедаем в большой зале, – объявила королева-мать, поднимаясь. Флакон с ядовитой жидкостью она держала в руке, очень осторожно, точно боялась его выронить или расплескать.

И, не сказав больше ни слова, вышла  из комнаты.

Анна даже не поняла, что им следует делать. Но королева взмахнула тонкой ручкой и сказала:

– Пойдем за ней… Большая зала расположена в самом конце коридора…

Им ничего не оставалось, как следовать за странной парочкой, причем Анну не покидало ощущение, что они втроем – агнцы, ведомые на заклание…

Коридор был темным, хотя и висели по обеим сторонам канделябры, но они не горели. Пол был устлан коврами, но разве в темноте разглядишь красивые узоры?

Анна даже несколько раз споткнулась, схватилась за руку Хелина … Почему они все-таки не зажгут свечи?

Словно услышав невысказанный вопрос, Королева произнесла своим странным, невыразительным голосом:

– Мы не тратим свечей бестолково. Мама считает, что свечи всегда должны лежать в запасе…

– В запасе? – удивилась Анна. – Но для чего – в запасе?

– На черный день, – ответила Королева. – Всегда должны быть свечи на черный день…

Анна хотела возразить, что в данный момент черный день уже как бы наступил – неосвещенный коридор был ужасающе черным, и довольно глупо ожидать какого-то черного дня, превращая все дни в вереницу тусклых и безрадостных, но удержалась. Отшельник всегда говорил ей, что люди должны сами понять, если они не правы. В конце концов, пока человек не ткнется лбом в каменную стену, все доводы окажутся неубедительными. Ах, Отшельник… Анна снова легко вздохнула, вспомнив о нем.

Никогда бы он не пожалел свечи для гостей, даже если у него был последний огарок! Да и как можно было жалеть, ведь, зажигая свечу, ты уже возносишь молитву Господу?

Наконец в конце коридора мелькнул тусклый свет.

Теперь они уже видели смутные очертания друг друга, и у Анны вырвался вздох облегчения.

«Надо все-таки вырваться отсюда побыстрее, – решила она. – Впрочем, я думаю, мы им и так скоро надоедим… Если они такие экономные люди, вряд ли наше присутствие принесет им радость!»

Она потеснее прижала к себе Марго. Странное дело – сейчас она словно пыталась защититься от окружающего холода теплотой ее дыхания!

Вот только у Марго глаза были грустными, будто она предчувствовала беду и осознавала, что беда эта неминуема!

Посмотрев ей в глаза, Анна почувствовала легкий укол в сердце, но тут же постаралась заглушить тревогу – это просто кажется…

Это просто они очень долго шли в темноте!

***

Ах, какой был неприятный этот ужин при одной-единственной свече!

На тарелках лежали аккуратно разложенные маленькие горстки риса и фасоли, и в небольшие стаканчики была налита зеленая жидкость, отчего-то названная вином.

Хелин был голоден, но долгие скитания и жизнь с Андреем приучили его радоваться каждому кусочку, и благодарить за самую скудную пищу, но, когда королева-мать начала есть, тем самым позволив и окружающим приступить к трапезе, он поперхнулся. Нет, не оттого, что вкушали они пищу с постными и скучными лицами, словно пытались внушить окружающим, что главное для них – не в еде. Просто и рис и фасоль оказались безвкусными, и Хелин даже не сразу догадался, что там просто нет соли!

Он поискал взглядом солонку, но стол был пуст…

– Простите, – обратился он к чопорной королеве-матери. – Не прикажете ли вы подать соли?

– Во-первых, юноша, мы не можем кому-то приказывать, – сообщила безмятежно королева-мать, – у нас нет прислуги… Прислуге надо платить, а мы не можем растрачивать средства на пустяки… Придет же наконец черный день, и мы не сможем его достойно встретить! А во-вторых, соль вредна для организма… Как и сахар.

– Но это же мой организм, – запротестовал Хелин. – Может быть, ему соль полезна? Во всяком случае, он привык к ней…

– Придется отвыкнуть,– холодно ответствовала королева-мать, и губы ее снова тронула неприятная улыбка. – Вы в данный момент наш гость, а это значит, что ваш организм принадлежит нам! И еще – мне не нравится, что, вкушая пищу, вы позволяете себе тратить энергию на бесполезные и пустые разговоры. Разве вам не внушили в детстве хороших манер?

– Каких? – поинтересовался Хелин, все больше и больше злясь на эту высокомерную гусыню.

– Например, существует заповедь… Когда я ем, я глух и нем. Вы не слышали о такой?

– И чья же она, эта заповедь? – насмешливо поинтересовался Хелин. – Я что-то такой не помню… Есть, например, заповедь «не убий». Есть «не укради»… Но вот про немоту и глухоту, обязательную при еде, я не помню!

– Вот к чему приводит поклонение неправильному Богу, – вздохнула королева-мать. – Молодежь совершенно распустилась… Как меня это о-гор-ча-ет!

Она поджала губы и так посмотрела на Хелина, что он без особенного труда догадался, что огорчать королеву-мать никак нельзя. Это приравнивается к самому ужасному преступлению.

«И что же мне прикажете делать, – усмехнулся он про себя. – Судя по суровому взору этой дамы, огорчает ее все, что отказывается подчиниться установленным ею же самой законам. Законы же эти кажутся мне глупыми, и подчиняться им я нахожу глупым и бессмысленным».

– Чем перечить мне, молодой человек, лучше попробуйте моего вина, – сурово сказала королева-мать. – Может быть, после этого у вас прояснится в голове и вы начнете отличать ложные измышления от настоящих истин, не подлежащих никакому сомнению!

Он вздохнул и посмотрел ей в глаза.

Ох, сколько же откровенной ненависти поймал он в этом цепком взгляде!

Пить и раньше не хотелось, а уж теперь Хелин отставил бокал.

– Выпейте, выпейте, – зловеще проскрипела эта ходячая болотная тина. – Невежливо отказываться от моего вина…

– Я рос среди цыган, – обезоруживающе улыбнулся Хелин. – Сами понимаете, откуда мне набраться в такой среде обитания хороших манер?

И резко отодвинул бокал.

Анна невольно вздрогнула.

В воздухе запахло ссорой, в глазах Королевы-матери полыхал огонь, губы были плотно сжаты.

– Я же терплю присутствие вашей собаки, – прошипела она. – Несмотря на то, что все собаки являются разносчицами микробов и болезней. Значит, я рискую подхватить ваши плебейские заболевания! А вы не можете выпить мое вино?

Анна ужасно перепугалась за Марго и, чтобы загладить возникшую неловкость, выпила разом все содержимое стакана, несмотря на ужасный  запах и вкус – ей казалось, что она пьет болотистую жижу!

Но после ее подвига королева-мать успокоилась, подобрела и сказала уже более миролюбивым тоном:

– Славная девочка… Конечно, над твоим воспитанием еще надо поработать, но в целом, если спасти тебя от разлагающего влияния этого мальчишки, ты вполне сможешь стать достойной подругой моей дочери…

Анна бросила взгляд на Королеву. Та сидела безучастная ко всему и методично двигала челюстями. Взгляд ее был бессмысленным, и сама Королева показалась Анне совсем непривлекательной, словно только что сняла маску. Ее лицо было бледным, а глаза, потеряв выражение, стали похожи на глаза рака. В узких и тонких пальцах, ухватывающих пищу, Анне тоже почудилось сходство с клешнями.

«Нет, я бы не хотела быть ее подругой», подумала она, и перевела взгляд на Хелина.

У того в глазах мелькали насмешливые чертики, словно он забавлялся ситуацией. Незаметно дотронувшись до Анниной руки, он легко пожал ее, точно пытаясь успокоить и отдать чуточку своего тепла. «Может быть, он и невежливый, но мне он нравится гораздо больше», – решила про себя Анна.

От странного напитка ее вдруг начало немного подташнивать, и ужасно захотелось лечь и заснуть.

Она с трудом удерживалась на стуле: в глазах вдруг стало темнеть, и все вокруг начало раздваиваться, тускнеть, а голова все тяжелела и тяжелела, словно она выпила не вино, а расплавленный свинец.

Марго с тревогой мяукнула и лизнула ее шершавым язычком.

– Раньше все было правильным, – раздавался до нее откуда-то издалека голос королевы-матери, вот только звучал он все глуше и глуше, точно королева-мать уходила все дальше, а вернее сказать, уплывала, потому что сейчас все вокруг Анны куда-то уплывало, и, сколько она не пыталась удержаться на краю этой бездны, она никак не могла…

– Помоги мне, – выговорила она, и, к собственному ужасу, поняла, что больше не может сопротивляться, и сейчас станет ужасно невоспитанной…

Хелин подхватил ее на руки и поднял глаза на королеву-мать.

– Что вы с ней сделали? – прошептал он, глядя в эти маленькие, ставшие такими довольными, глазки. – Вы ее отравили?

– Я? – возмущенно воскликнула королева-мать. – Ваша подружка просто не умеет себя вести за столом! И, что всего вероятнее, она просто переела!

– Переела? – закричал Хелин.

Он поднял девочку на руки, попытался поймать ее дыхание – слава Богу, она дышала…

Правда, ее дыхание сейчас было горячим, прерывистым, словно у нее начиналась лихорадка.

– Где у вас тут кровать? – поднял он глаза на старую мегеру.

– Да все сейчас пройдет, – растянула она губы в улыбке. – Разве вы знаете, что такое настоящие болезни? Ее надо хорошенько отхлестать по щекам – и обморок пройдет…

Хелин уже не мог сдерживаться.

– Послушайте, – зло сказал он. – Ей надо полежать, неужели вы не видите, что ей плохо? Я не знаю, что вы намешали в ваше идиотское вино, но я еще разберусь с этим…

Она продолжала стоять, смотря на него совершенно безразлично, будто его теперь вообще не было.

Он перевел глаза на королеву – может быть, в ней осталось хоть немного от человека? Может быть…

Но, посмотрев на нее, он едва сдержал вздох ужаса: бледные щеки королевы наливались румянцем по мере того, как личико Анны теряло свои краски!

Больше ждать он не мог.

Взревев от гнева, он бросился к выходу, не обращая внимания на вопли королевы-матери.  Марго неслась впереди него, и они довольно быстро добрались до конюшни.

– Что мне делать, Марго? – бормотал Хелин. – Почему я ее не удержал? Что же теперь делать?

Отчаяние овладело его душой, начинало подчинять его, лишая сил сопротивляться… Ему казалось, что за спиной слышится дыхание «болотных королев», и сами королевы сейчас казались ему чудовищами, монстрами – ведь не зря говорится, что у страха глаза велики.  

– Уходить отсюда как можно быстрее, – прозвучал совсем рядом с ним голос. – Пока они не заразили вас смертью!