Литьё царь-колокола

“В воскресенье, перед закатом солнца, ударили в новый огромный колокол, в знак того, что царь возвращается, и все стали готовиться к встрече его на другой день. Этот колокол есть тот самый, о коем мы упомянули раньше, рассказывая об искусных работах, приспособлениях и машинах, которые. были произведены в течение лета множеством стрельцов вместе с опытным мастером, о разнообразной изобретательности которого мы также говорили. Они непрестанно работали над колоколом, начиная с февраля, как нами было описано, до нынешнего праздника св. Николая. Целью наших прогулок в течение лета было большею частью ходить смотреть на работавших. Перед нашим отъездом в Новгород они были заняты чрезвычайно трудной работой, именно, перетаскиванием громадных кусков меди, взвешиванием их и укладыванием в описанные пять печей.

Каждый кусок с трудом передвигали 40—50 стрельцов, при искусных приспособлениях, клали на весы, свешивали, а потом скатывали и сваливали в печи с величайшим трудом. Эту работу продолжали до нашего возвращения из Новгорода (Патриарх Макарий выехал в Новгород 4-го августа, а вернулся в Москву 20-го сентября). Тогда замазали дверцы печей и развели огонь, (поддерживая его) в течение трех дней, пока медь не расплавилась, сделавшись как вода. Ее мешали через отверстие печных дверей длинными железными прутьями, которые раскалялись от чрезмерного кипения и жара. Затем собралось множество стрельцов и сняли крышу, сделанную из липовой коры, которая защищала то место от жары и дождя: боялись, как бы не случился в городе большой пожар от жара пламени, подобного, по истине, геенне огненной.

Прибыл один из архиереев, совершил над ямой водосвятие и благословил работы; тогда открыли пять нижних отверстий печей, и вся медь потекла по желобам, ведущим к месту поверх ушей колокола. Это было ночью, и смотреть никого не допускали. Медь не переставала течь до конца этого дня.

От большой своей тяжести она образовала внизу трещину и полилась между кирпичами, от чего уменьшился вес, назначенный мастером; но немедленно было доставлено множество меди и серебра и положено в одну из печей, которая еще была горяча; (металл) расплавился и был пущен на первый, пока форма не наполнилась совершенно. Понадобилось три дня, пока новый колокол не остыл. Тогда стали отнимать кирпичи и землю бывшие вокруг колокола (что продолжалось) долгое время. Когда прошел слух о том, что царь едет, стали работать ночью и днем, и патриарх постоянно приходил с царским наместником надсматривать за работами и усиленно поощрял работников.

Часто он приглашал и нашего учителя посмотреть на работы. Вышел колокол редкостный, одно из чудес света по своей громадной величине. В течение долгого времени не переставали кирками отбивать от формы те места, по которым текла медь, и очищать их (что продолжалось) до 1-го декабря, когда решили вынуть колокол из ямы и повесить. Пришел один из архиереев со священниками и дьяконами великой церкви в облачениях: совершили вторично водосвятие, поставив подобие (церкви) Воскресения и Иерусалима, сделанное из серебра, и окропили колокол и самое место.

Машины и канаты были привязаны и приготовлены в нашем присутствии, и горожане сошлись на зрелище. Каждую из этих шестнадцати машин приводили в движение 70—80 стрельцов и над канатом каждой машины сидел человек, чтобы давать знать, как следует вертеть, дабы тянули все одновременно. То был день зрелища, какие бывают в жизни на счету. Многае веревки полопались, но тотчас же были заменены другими. После величайших усилий и огромных, свыше всякого описания, трудов, по истечении трех дней совершили поднятие колокола и повесили его над ямой на высоту около роста человека, при всевозможных хитрых приспособлениях.

Над отверстием ямы положили толстые бревна, закрыв ее всю, над ними наклали еще бревен, пока этот чудо-колокол не стал на них, и тогда приступили к подвешиванию железного языка, который весит 250 пудов, а толщина его такова, что мы с трудом могли охватить его руками, длина же более полутора роста. Принялись очищать этот диво-колокол снутри и снаружи и полировать. При этом обнаружилось точное изображение царя и насупротив его царицы, а над ними Господь Христос, их благословляющий. Они находятся на лицевой стороне колокола, обращенной к великой церкви на восток от нее; на задней же стороне колокола изображение Патриарха Никона в облачении, в митре и с посохом, как он есть.

Под плечами колокола наверху изображены херувимы и серафимы с шестью крылами вокруг, а над ними идет кругом колокола надпись крупными буквами, а также есть надпись по нижнему краю его. Толщина края этого колокола более брасса (В подлиннике ба', мера равная 5 ф. 9 д), как я измерил и записал. Когда мы входили под него, нам казалось, что мы в большом шатре. Сколько брасс составляет его окружность, никому не было известно, и никто не осмелился его измерить, ибо там постоянно стояли на страже стрельцы.

Я же не переставал употреблять уловки и ласкательства, пока не сдружился с мастером, пригласил его к себе и, обласкав, выведал от него, как велика окружность колокола, если смерить веревкой, и оказалось 11 брасс; я смерил ее пядями и вышло ровно 93 больших пяди. Я спрашивал у мастера и о стоимости колокола, и он сказал: 50.000 динаров, что также сообщил по секрету нашему учителю патриарх; спросил и о весе его, и мастер сказал, что до 12.500 пудов не хватает пятисот (Последующие путешественники, барон Мейерберг в 1661 г., Строюйс в 1669 и другие, говоря об этом колоколе, дают почти те же размеры, что и Павел Алеппский, но вес указывают” несколько меньший, а именно, около 10000 пудов). Мы сочли, что один пуд равен 13 1/2 ок, а каждая тысяча пудов равна 13.000 ок с несколькими половинами; итак, 10.000 пудов равны 130.000 ок, отбрасывая половины, а 2000 пудов, дополнение до 12.000 пудов, равны 26.000 ок; всего же около 160.000 полных ок.

Ничего подобного этой редкости, великой, удивительной и единственной в мире, нет, не было и не будет: она превосходит силы человеческие. Этот благополучный царь, соорудив ее в свое царствование, превзошел современных ему государей.

К нашему счастию, это было сделано в нашем присутствии. Некто, бывший в стране франков, сказывал нам, что в городе Париже, столице государя французов, есть колокол, подобный этому новому колоколу, но окружность его только в 70 пядей. Они хвастаются им, говоря, что нет ему равного в мире. Но этот чудо-колокол намного превосходит тот (Павел Алеппский. — Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века).

Павел Алеппский, описывая путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, дает нам интересную историю отливки огромного колокола, весом (по Павлу Ал.) в 12.000 пудов. По этому поводу считаем нужным сделать некоторые замечания.

На царе-колоколе, находящемся в Московском Кремле, имеются, как известно, три надписи: из них первая гласит следующее: “Блаженныя и вечнодостойныя памяти великаго гдря цря и великаго князя Алексия Михайловича всея великия и малыя и белыя России самодержца повелением, к первособорной церкви Прстыя Бцы честнаго и славнаго ея Успения, слит был великий колокол, осмь тысяч пуд меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, от Рождества же плоти Бга Слова 1654 года; а из места сего благовестить начал в лето мироздания 7176, Христова же Рждества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208, Рждества ж Гдня 1701 года, в которое мца июня 19 дня, от великаго в кремле бывшаго пожара поврежден; до 7239 года от начала мира, а от Христова в мире Рждества 1731 пребыл безгласен”. Эта надпись была до сих пор единственным источником для истории предшественника царя-колокола; по крайней мере, ее повторяют неизменно все, писавшие о наших колоколах, по-видимому, вполне полагаясь на ее достоверность.

Сведения, сообщаемые Павлом Алеппским, который был очевидцем всей работы по отливке и поднятию колокола с начала до конца, представляют историю его, как может видеть читатель, в совершенно новом виде. Они подтверждают известия вышеприведенной надписи лишь в том, что в 1654 году действительно был отлит в Москве колокол в 8000 пудов, но в дальнейшем с нею расходятся.

По словам Павла Алеппского, этот колокол отлитый русским мастером, вскоре же от сильного звона раскололся и был спущен. Далее он подробно, как очевидец, рассказывает об отливке из обломков этого колокола другого, еще большего, и также русским мастером.