Случай на охоте
Когда я окончил шестой класс, то родители мои направили меня на отдых в пионерский школьный лагерь.
Жили мы в пионерском лагере строго по распорядку дня. В семь часов утра был подъем под звуки пионерского горна. В восемь часов мы выходили на зарядку. В девять часов было построение на «пионерскую линейку» на плацу, подъем флага, перекличка и отдача рапорта начальнику пионерского лагеря о том, что пионерские отряды все в сборе, при этом никаких происшествий не произошло.
А далее мы строем, под звуки пионерского горна и барабанную дробь, шли на завтрак. Затем было небольшое свободное время, но к двенадцати часам дня нас опять строем и с пионерской песней вели на обед.
После обеда с 1 до 3 часов дня был, так называемый, «мертвый час», при котором мы все должны были спать или, по крайней мере, не вставать со своих кроватей и не выходить на улицу.
Нашему отряду очень сильно повезло с пионерским вожатым. Им оказался уже не молодой мужчина, который работал в школе преподавателем. Он никогда на нас ни кричал и разрешал нам во время «мертвого часа» читать книги. А иногда он и сам рассказывал нам свои забавные истории. Однажды, он в очередной раз рассказал нам, произошедшую с ним курьезную историю:
«Было это в мои молодые годы. Я, вместе с двумя своими сверстниками, отправился на охоту. В те годы было очень много самой разнообразной пернатой дичи и достаточно было отъехать немного на загородном автобусе, чтобы можно было успешно поохотиться.
В этих краях водились горные куропатки, которых местные жители казахи называли кекликами, очевидно за их очень схожий крик. У птиц кекликов была интересная повадка, при виде приближающейся опасности, убегать среди травы вверх в гору. А когда ты, наконец-то уже догонял их, они спокойно перелетали, с вершины этой горы, на другую гору и все начиналось сначала.
В этот раз нам удалось почти сразу подстрелить одного кеклика и мои знакомые, оставив меня поваром, отправились охотиться дальше.
Я развел костер, поставил на него ведро с водой и принялся ощипывать перья с тушки кеклика, как вдруг увидел невдалеке двух приземлившихся кекликов. Очевидно, их спугнули мои знакомые охотники, и они прилетели сюда. Взяв с собой ружье и, низко пригнувшись к земле, я поспешил к желанной дичи, но выстрелить мне не пришлось, так как, заслышав мои торопливые шаги, птицы сразу же улетели.
Вернувшись ни с чем, я вновь принялся ощипывать тушку птицы, когда неожиданно показалась новая стая прилетевших птиц. Забросив поскорее ощипанную птицу в кипящую воду и взяв в руки ружье, я уже очень осторожно стал подкрадываться к птичьей стае.
На этот раз мне повезло больше и удалось застрелить еще одного кеклика, которого я также очень быстро ощипал от перьев и забросил в кипящий бульон с первой птицей. Немного погодя, туда же я положил пакет лапши, а затем, посолив, высыпал из белого бумажного пакета красный молотый перец, который мне приготовила в поход заботливая хозяйка.
Золотистый наваристый бульон издавал очень аппетитный запах, разносящийся по всей округе. Вскоре пришли мои знакомые охотники с хорошими трофеями и приготовились к ужину. Уже немного начало смеркаться, когда я разлил всем в походные котелки запашистую наваристую лапшу. Мясо кекликов я решил подать в последнюю очередь.
Но как только один из охотников поднес ложку с лапшей к своему рту, то сразу убрал ее в сторону и сказал, что лапша очень сильно наперчена и с каким-то необычным душком, поэтому есть ее почти невозможно. И, несмотря на то, что за весь день мы очень сильно проголодались, но только с горем пополам смогли доесть эту очень острую и с каким-то необычным привкусом лапшу. Во рту и в желудке у нас полыхал пожар от горького красного перца, и мои знакомые охотники продолжали надсмехаться над моими неудавшимися кулинарными способностями.
Подошло время, доставать сваренные тушки птиц. Когда из кипящего ведра появилась первая разварившаяся тушка на свет, то один из охотников меня спросил: «Ты, наверное, не только острый перец, но и моченые яблоки привез с собой?» На что я ему ответил, что ни какие моченые яблоки я с собой не брал. Тогда этот охотник, подозрительно на меня посмотрев, снова спросил: «А чем же ты тогда нафаршировал разбухшее брюхо кеклика?»
Только в этот момент я понял, что совершил непоправимую ошибку, забыв выпотрошить тушки, сваренных мною птиц, от их кишок и внутренних органов!
Ароматная еда, была тут же отставлена в сторону, и к ней ни кто уже больше не притронулся. И только один из охотников по-прежнему продолжал надо мною ехидно надсмехаться и шутить, даже и, не подозревая, что ему в этот вечер уготовлено было пройти еще одно непредвиденное испытание.
И, несмотря на все его старания раздосадовать меня, я не стал отвечать на его едкие шутки, так как заметил, что вдруг он поспешил в сторону ближайших невысоких кустиков, заботливо прихватив с собой, лежащую около догорающего костра скомканную белую бумажку, из под толченого, острого, красного перца! Поэтому раздавшийся, через некоторое время, из-за кустов его внезапный вскрик, сменившийся невнятным бормотанием, меня уже ни чуть не удивил!»