Для описания трагического героя Кьеркегор приводит следующий пример. Некий юноша влюбляется в "прекрасную принцессу", и вся его жизнь заключена в этой любви, однако его любовь по какой-то причине не может быть реализована. Когда он понимает, что не сможет добиться любви принцессы, тогда он сосредотачивает весь смысл своей жизни в этом одном единственном желании. Эта любовь станет для него "выражением вечной любви, примет религиозный характер, разъяснится в любви к вечной сущности, которая, хотя и откажет ему в осуществлении, все же вновь примирит его в том вечном сознании ее значимости в форме вечности, которого не сможет отнять у него никакая действительность".
Суть метода Кьеркегора можно выразить формулой, данной Теренцием - "Если познано одно, познано все". Это является единственной возможностью не упустить из виду индивида, в котором, как во всяком существующем субъекте, воплощен дух. Конечно, это относится не к мелким конкретным отличиям одного индивида от другого, но к познанию сущности человеческой личности, и через это - к познанию всего мира и места человека в этом мире.
Кьеркегор рассматривает понятие страха с психологической точки зрения. Страх - это симпатическая антипатия и антипатическая симпатия. С одной стороны человек боится возможности, которая заложена в страхе, но с другой строны он как раз и стремится реализовать эту возможность, поскольку она является запретной. В этом заложена двусмысленность страха. Через страх человек становится виновным, и одновременно он является невинным, так как стах - это сила, которую он не любил, которая чужда для него. "Так, кто через страх становится насковзь виновным, все же является невинным, ибо он же сам стал таким, но стах, чуждая сила, подтолкнула его к этому, сила, которую он не любил, нет, сила, которую он страшился; и все же он виновен, ибо он погрузился в страх, который он все же любил, хотя и боялся".
Кьеркегор пытается проследить движения души Авраама, чтобы , хотя бы, немного приблизится к его деянию. "Последняя стадия, которую он теряет из виду, - это бесконечное самоотречение". Однако после этого Авраам делает движение веры, в котором он силой абсурда получает Авраама обратно (В этом отношении многие исследователи творчества Кьеркегора приводят в пример связь Кьеркегора со своей возлюбленной - Региной Ольсен. В Дневниках Кьеркегора содержится запись: "Если бы у меня была вера, я бы остался с Региной."). Авраам продолжает верить и "верит он на эту жизнь". Он верит, что либо Бог все же не потребует от Исаака, либо "даст ему нового Исаака, вновь вернет к жизни принесенного в жертву".
Таким образом Кьеркегор определяет Авраама как рыцаря веры. Рыцарь веры проделывает движение бесконечного самоотречения, посредством которого он выражает свое желание духовно и, тем самым, достигает бесконечности.Однако, с помощью веры, а именно, веры силой абсурда рыцарь веры получает конечное. По сути дела, посредством веры происходит примирение конечности человека с отчаянием перед лицом бесконечности. "Он испытал боль отказа от всего самого любимого, что бывает только учеловека в этом мире, и все же конечное для него так же хорошо на вкус, как и для того, кто не знает ничего более высокого..."
Кьеркегор считает, что в наше время трудно, или же вовсе невозможно встретить рыцаря веры, так как в наше время никто не останавливается на вере, но идет дальше. "Однако знай я, где живет подобный рыцарь веры, я отправился бы к нему пешком; ибо это чудо абсолютно занимает меня...В тот самый момент, когда он попадается мне на глаза, я тотчас отталкиваю его, сам отступаю назад и вполголоса восклицаю: "Боже мой, неужели это тот человек, неужели юто действительно он ? Он выглядит совсем как сборщик налогов."...Я подхожу к нему поближе, подмечаю малейшее его движение: не обнаружится ли хоть небольшое, оборванное сообщение переданное по зеркальному телеграфу из бесконечности, - взгляд, выражение лица, жест, улыбка, выдающие бесконечное по его несообразности с конечным. Ничего нет!...Он полностью целен и тверд...он полностью принадлежит миру, ни один мещанин не может принадлежать миру полнее, чем он."
В противоположность рыцарю веры, которого никто не способен понять в этом мире, Кьеркегор определяет трагического героя - рыцаря самоотресения, человека, который отрекается от всего в мире конечного ради некоторой идеи, выражаемой во всеобщем. Он сосредотачивает все свое наличное существование в этой бесконечной идее. Но трагический герой при этом теряет конечное. Для того, чтобы получить назад конечное необходим качественный прыжок - движение веры. Но этого как раз трагический герой совершить не может - все его силы были потрачены на движение бесконечного самоотречения; движение веры способен совершить лишь рыцарь веры.
Кьеркегор сравнивает рыцаря веры и трагического героя с танцором, совершающим сложный прыжок. Масса людей живет, погруженной в радости и печали земной жизни - они суть зрители, сидящие в зале. Трагический герой суть танцор. Он совершает прыжок вверх, какое-то времы пребывает в полете, но потом все же падает вниз. Однако ему необходимо время для того, чтобы принять надлежащее положение. В противоположность трагическому герою рыцарю веры не требуется этого промедления. Он "превращает прыжок всей жизни в своеобразную походку".
Кьеркегор, в соответсвии с протестантской догматкой, отрицает необходимость аскезы. В вере чувственные наслаждения являются уже чем-то безразличным. И все-таки существует сокрытость, оправдываемая этикой - это уход в монастырь. Стать монахом - величайшее движение самоотречения, считает Кьеркегор. В этом движении человек постигает всю тоску одиночества. А в одиночестве человек пристально вглядывается в свою душу, и вытаскмвает на поверхность не только хорошие, но и самые темные влечения. В этом состоит великий страх и ужас существования в одиночестве. Однако, как считает Кьеркегор, уход в монастырь - это, все же, только движение самоотречения. Истинное движение - движение веры, монаху нужно еще осуществить силой абсурда.
Кьеркегор критикует всевозможные "новоиспеченные" сектантские движения. Сектанты не понимают, что к Богу идут в полном одиночестве, они не способны осознать нужду и страх, которые постоянно пребывают в человеке на пути к вере. Вера для них - это всего-навсего еще одно выражение этического, еще одна сторона всеобщего. В соей вере они просто хотят убежать от тягот жизни. Поэтому и у сектантов - это нечто веселое и беззаботное (стоит только вспомнить в наше время американских сектантов и их многочисленных российских последователей, например, "Московская Церковь Христа", и сразу станет ясно о чем идет речь).
Авраам приносит Исаака в жертву не ради великой идеи, спасающей народ или государство, не для того, чтобы умиротворить разгневанного Бога, ведь тогда бы Бог потребовал от Авраама принести самого себя в жертву. Авраам делает это "ради себя самого. Он делает это ради Господа, поскольку Бог требует доказательства его веры, и делает это ради себя самого, чтобы суметь представить токое доказательство."
Когда человек приносит себя в жертву ради какой-то великой идеи, выраженной во всеобщем, чуствует поддержку людей, поддержку этого всеобщего. Ему не надо заботиться о том будет ли оправдано его деяние перед лицом всеобщего - он ведь делает это ради всеобщего.
Датский философ Серен Кьеркегор опубликовал основные свои работы в 40-х годах 19-го столетия. Это было время, когда рационалистическая философия окончательно утвердила свои позиции в западноевропейской мысли. Именно к этому времени выходят основные работы Гегеля, философия которого была наиболее популярна в эти годы. Рационализм "пустил свои корни" в науку, культуру, этику, быт и даже в религию, перекроив по своему догматы христианства. Поэтому, иррационализм Кьеркегора, хотя и произвел резонанс в философии того времени, но, все же, остался "невостребованным".
Обреченность эстетического типа личности Кьеркегор рассматривает на примере судьбы римского императора Нерона. (Подобное рассмотрение находим в пьесе Камю "Калигула").
Нерон, погрязший в наслаждениях и пресытившийся ими остался незрел. Ему недоступно ничего выше непосредственного и физических наслаждений. Его сознанию неведома вечность, он пребывает только в конечном. Поэтому, он требует все больше и больше развлечений, но, понимая свою конечность, он все глубже и глубже погружается в отчаяние. Прорвись он к вечности, он бы понял всю эфемерность конечного и непосредственного и "исцелился" бы от отчаяния.
В интереснейшей истории кочевииков евразийских степей история Скифии — одна из самых ярких страниц. Не случайно уже с момента выхода скифов в 7 в. до н. э. на арену мировой истории они выступают как мощное военное объединение, принимающее самое активное участие в важнейших исторических процессах той поры, происходящих на огромных пространствах от Северного Причерноморья и до глубин востока.
Память об этих походах, об ужасе, объявшем жителей Востока от Закавказья до Палестины, сохранилась на века. Достаточно прочитать строки современников походов — библейских пророков Исайи и Иеремии, чтобы представить себе реальную обстановку, сложившуюся там во времена киммсрийско-скифских походов на Восток.
Скифское вооружение по праву считалось одним из наиболее совершенных для своего времени. В это время был создан развитой комплекс вооружения, не претерпевший сколько-нибудь заметных изменений и дополнений вплоть до изобретения огнестрельного оружия. За всю последующую историю развития оружия до развитого средневековья в состав вооружения воинов Евразии вошли только сабля и кольчуга. Да и то есть определенные основания, позволяющие предполагать возможность появления кольчуги на территории Великой Скифии еще в скифское время (конец IV в. до н. э.).
Основным средством личной защиты воина был панцирь.
Панцири скифов очень разнообразны. Многие из них индивидуальны. Обычно металлическим набором защищалась только часть доспеха, примыкавшая к горлу, грудь или вся передняя часть. Известны экземпляры и со сплошным металлическим покрытием. Панцири различались разнообразным покроем. Обычно они имели вид рубахи с короткими и длинными рукавами. По мере того, как стал все больше применяться ближний бой, в котором всадники рубились длинными мечами, возникла необходимость дополнительного усиления плсчсй воинов, на которые обрушивался мощный рубящий удар.
Хотя рыцари и пользовались такими большими преимуществами, но зато, если они совершали какой-нибудь проступок, противный уставу рыцарства, тогда их разжаловывали; разжалование сопровождалось такими обрядами, которые наводили ужас даже на постороннего зрителя. Если какой-нибудь рыцарь оказывался виновным в измене, коварстве или вероломстве, а также и в таком преступлении, которое влекло за собой изгнание или смертную казнь, тогда собиралось двадцать-тридцать рыцарей или оруженосцев, которые призывали на суд провинившегося рыцаря.
Католическая церковь играла в средневековой Европе громадную роль. Владея одной третью всех обрабатываемых земель и обладая централизованной иерархической организацией духовенства, включавшей епископат, среднее и низшее белое духовенство, монастыри, духовно-рыцарские и нищенствующие ордена, инквизиционные суды, папскую курию (приближенное к папе высшее духовенство), папских легатов (послы и исполнители воли папы), римская католическая церковь во главе с папой претендовала на то, чтобы управлять обществом. Возможности церкви возрастали благодаря тому, что образованными людьми в период Средних веков были почти исключительно церковнослужители.
Основой и обеспечением вассальных отношений являлось феодальное земельное владение-феод, или по-немецки "лен", которое вассал держал от своего сеньора. Феод представлял собой дальнейшее развитие бенефиция. Феод также давался за выполнение военной повинности (был условным держанием), но в отличие от бенефиция являлся наследственным земельным владением. В качестве специфического военного держания феод считался привилегированным, "благородным" владением, которое могло находиться только в руках представителей господствующего класса.
В IX-XI вв. в большинстве государств Западной Европы завершается процесс формирования феодальных отношений. В одних странах, например в Италии и Франции, феодальный строй в основных чертах сложился уже в Х в.; в других, таких, как Германия и Англия, этот процесс завершился в основном только к концу XI в. Еще медленнее шла феодализация в Скандинавских странах. Но к концу XI в. феодальные производственные отношения господствовали в большинстве стран Западной Европы и в Византии. При всем своеобразии развития отдельных стран в них отчетливо выступают общие черты, характерные для сложившегося феодального способа производства. Господствует феодальная земельная собственность в виде вотчины (поместья) в сочетании с мелким индивидуальным крестьянским хозяйством.
Турниры устраивали короли и бароны, и на эти состязания собирались рыцари с разных концов Европы, причем среди них могли быть и рпедставители высшей аристократии. Участие в турнире преследовало разные цели: быть замеченным, добиться успеха, престижа, но также и денежного вознаграждения. Величина выкупа постепенно возрастала, а турниры становились источником прибыли. Это не был еще тот дух наживы, которым были заражены купцы: этика требовала от рыцаря презирать наживу и деньги.хотя со временем мечи и копья для турниров стали притуплять, жертв бывало много и подчас раненых увозили в повозках. Церковь осуждала турниры, видя в них суетное развлечение, отвлекавшее от борьбы за освобождение гроба Господня и нарушавшее мир.
Средневековое общество носило корпоративный характер. каждый человек был членом какой-либо общности. Поэтому отношения личности и государства были опосредованы корпорациями. Цех, гильдия, город, община, монастырь, рыцарство - это различные средневековые корпорации, существование которых было выгодно как составляющим их членам, так и государству. Каждая такая общность имела свои законы - писанные или неписаные норм поведения, свою идеологию. Внутри корпорации были люди самого разного имущественного, а иногда социального положения, но для каждой такой общности были присущи уравнительные тенденции, призванные сгладить остроту противоречий между ее членами и тем самым обеспечить жизнеспособность и устойчивость корпорации.
11-12 вв. (до 80-х годов 12 в.) - этап формирования и расцвета французского рыцарства, складывается монополия господствующего класса не военное дело. Конец 12первая половина 13 в. - начальный этап сословного замыкания французского рыцарства.
Рыцарские социальные представления не могли не наложить свой отпечаток на модель мира у хронистов. Вот почему небезынтересны высказывания хронистов, которые констатировали известную общность рыцарской мелкоты (milites plebei), не имевшей коней, и пеших воинов из крестьян (pedites pauperes). Общность, обусловливавшую совпадение их забот и устремлений.
Рыцарство - особый привилегированный социальный слой средневекового общества. Традиционно это понятие связывают с историей стран Западной и Центральной Европы, где в период расцвета средневековья к рыцарству, по сути, относились все светские феодалы-воины. Но чаще этот термин употребляют в отношении средних и мелких феодалов в противовес знати.
Зарождение рыцарства относится к тому периоду раннего средневековья (7-8 вв.), когда получили широкое распространение условные формы феодального землевладения, сначала пожизненные, позже наследственные.
