Удивительный колокол

Подготовительные работы - услышать царь-колокол - начались в первых числах февраля и продолжались в течение лета и части осени. Колокол был отлит, вероятно, в начале октября (Павел Алеппский не указывает точно времени отливки колокола). Работы под конец велись очень спешно, под непосредственным наблюдением патриарха Никона, которому, очевидно, хотелось звоном в эту невиданную громадину меди достойно встретить царя при возвращении его из победоносного похода против поляков. И действительно, к его прибытию колокол был поднят и подвешен над литейной ямой, на деревянных столбах, подле Ивановской колокольни. На лицевой стороне колокола, обращенной к Успенскому собору, находилось изображение царя и царицы, на задней — патриарха Никона.

В первый раз в колокол стали звонить 9-го декабря, накануне въезда царя в столицу. Павел Алеппский сообщает также размеры и вес этого колокола. Окружность его — 11 брасс, т. е. 64 фута (окружность царя-колокола — 60 ф. 9 д.). Толщина края — один брасс, т. е. 5 ф. 9 д., величина слишком большая; но надо полагать, что автор измерял толщину по скошенному краю колокола, отчего она, естественно, вышла больше настоящей (хотя, все-таки, слишком велика). Весьма возможно, что здесь переводчик оригинала наших рукописей, по ошибке, написал ба, брасс, вместо бира, что значит локоть или фут. Вес колокола — 12.000 пудов, а стоимость его, как он слышал от мастера и как сообщил патриарх Никон его отцу — 50.000 рублей. Язык его весил 250 пудов и был толщиною в обхват. Звонили в колокол сто человек.

Через шесть лет, после Павла Алеппского, был в Москве барон Мейерберг и сообщает о том же колоколе следующее: “в Кремле мы видели лежащий на земле медный колокол удивительной величины, да и произведение русского художника, что еще удивительнее”. (В другом месте он говорит, согласно с П. Ал., что мастер был молодой человек, 24 л.).

Этот колокол, по своей величине, выше эрфуртского, и даже пекинского в Китайском царстве... Русский колокол вышиною 19 футов, шириною в отверстии 18 футов, в окружности 64 фут., а толщиной 2 ф., язык его длиною 14 фут. На отлитие этого колокола пошло 440.000 фунтов меди, угару из них было 120.000 фунтов, а все остающееся затем количество металла было действительно употреблено в эту громаду... Здесь речь идет о колоколе, вылитом в 1653 г. в царствование Алексия: он лежит еще на земле и ждет художника, который бы поднял его”.

Мы не имеем никакого основания сомневаться в правдивости обоих путешественников. Но один из них говорит, что колокол был поднят тотчас по отливке и что в него звонили, а другой видел, несомненно, тот же колокол (судя по приложенному им рисунку) лежащим на земле.

Нам думается, что это противоречие только кажущееся и что показания обоих путешественников легко примирить. Мы представляем себе историю этого колокола в таком виде. Колокол был отлит в 1655 году из обломков другого, в 8.000 пуд., сделанного за год перед тем. Тотчас же после отливки он был поднят и повешен на незначительной высоте, всего в рост человека, над литейной ямой (которая, конечно, была тогда же засыпана). Висел он, надо думать, недолго: в промежуток от.1655 года до 1661 г. он или был спущен, по ненадежности постройки, быть может, временной, на которой висел, или же сам сорвался, но, упав с небольшой высоты на рыхлую землю, не потерпел никаких повреждений. Разные причины, каковыми могли быть: затруднительное финансовое положение после первой польской войны, раздор царя с патриархом Никоном, вторая, не совсем удачная, война с Польшей, отсрочили вторичное поднятие колокола до 1668 года. Эту дату, означенную на царе-колоколе, можно считать верной; по крайней мере, голландец Стрюйс, бывший в Москве в 1669 г., застал колокол уже висящим. Равным образом, Колв-бергер в 1674 г. и Таннер в 1678 г. видели его висевшим на особенных деревянных подмостках, близ колокольни Ивана Великого (“спереди башни”, как говорит Таннер). В большой пожар 1701 года этот колокол-великан сорвался и разбился. Спросят: почему вкрались ошибки в надпись на теперешнем царе-колоколе? Припомним, что надпись составлена спустя 80 лет по отливке первого колокола, и составлена, вероятно, по преданию, без справок с архивными документами; а предание легко могло смешать два колокола, отлитые в такой короткий промежуток времени — двух лет (.Mypкoc Г.— Перевод с арабского: путешествие антиох. патр. Макария в Россию в пол. XVII в. предисловие к IV т. М., 1898).

Майерберг в 1661 году видел его и описал так: окружность этого колокола 64 фута, диаметр 18 фут., толщина стен 2 фута, язык железный 14 фут. длиною.

Стрюйс (Strauss), посетивший Москву в 1668—1670 годах, пишет: “Недалеко от Ивана Великого стоит еще башня с толстыми перекладинами, на коих висит громадный колокол — более чем в 394.000 фунтов; один лишь язык его весит 10.000 фунтов.

“Колокол в ширину двадцать три фута, а в толщину два фута; раскачивают его пятьдесят человек с двух сторон. Звонят в него редко — только по большим праздникам да при приеме послов. Он издает столь сильный звук, что дрожит земля”.

Об этой колокольне летописец говорит: “Поставил (царь Михаил Федорович) колокольню большому колоколу деревянную”.

Рейтенфельс, приезжавший в Москву в 1671 году, говорит про этот колокол следующее: “Посредине колокольня, называемая Иван Великий, возвышается над всеми прочими, вышиною она поспорит с высочайшими в Европе.

“Близ нее находится громадный колокол — частию на весу, частию на деревянной подставке, в 320.000 фунтов.

“Народ не раз пытался поднять его с земли, но напрасно, многие даже поплатились жизнью за безрассудную попытку. Царь поставил себе священным долгом сделать более успешную попытку”.

Далее Ван-Кленк, бывший в Москве в 1675 году, описывает этот колокол так: “в середине Кремля стоит высокая башня — Иван Великий, покрытая наверху золоченой медью, со множеством колоколов.

“Рядом с нею — другая, где висит претяжелый колокол, в поперечнике имеющий 23 фута, а. весом, говорят, более 400.000 фунтов, язык длиною двадцать два фута, весит более 10.000 фунтов.

“Раскачивают его пятьдесят человек и звонят только по праздникам да во время приема послов, тогда от его звона дрожит и трясется земля”... Голландец Корнилий де-Бруин (Путешествие через Московию Корнилия де-Бруина. М., 1873 года, стр. 80, 81 и 84), бывший в Москве в 1702-03 годах, описывая город, говорит: “посреди кремлевской площади, окруженной различными зданиями, возносится башня или колокольня Иван Великий (Ivan Welike), подле которой находится громадный колокол, упавший с колокольни во время пожара в 1701 году и разбившийся от падения. Говорят он весит 266.616 фунтов голландских, или 336 центнеров, т. е. 800 пудов слишком, считая пуд равным 33 нашим фунтам.

“Вылит этот колокол в царствование Великого Князя Годунова (Gudenow). На площадку, где он висел, нужно всходить по 108 ступенькам, идущим между двумя башнями, и взошедши туда, можно видеть еще место, откуда он упал.

“Колокол этот величины чудовищной; по краям его, с одной наружной стороны вылита русская надпись, с тремя, выпуклой резьбы, головами.

“Поднявшись еще выше на 31 ступеньку, выходишь на другую площадку, где в оконных арках колокольни, висят еще восемь колоколов, а через двадцать ступеней выше этого, другие девять колоколов, висящих в таких же окнах колокольни один другого меньше, из которых некоторые по два вместе.

“С высоты Ивановской колокольни открывается самый лучший вид на город, со множеством церквей каменных, которыми он наполнен”.

Далее Корнилий де-Бруин прибавляет: “другие думают, что русские приписывают колоколам особенное достоинство, приятное Богу; но они ошибаются. Русские только освящают колокола и звонят в них по большим праздникам, во время богослужения”.