История Калуги в лицах. Шевыревы
ИСТОРИЯ КАЛУГИ В ЛИЦАХ КАЛУЖСКИЕ ТАЙНЫ ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ СПУСТЯ 90 ЛЕТ
История Калуги неразрывно связана с биографиями отдельных исторических личностей, купцов, промышленников, меценатов, почетных граждан, людей, имена которых, к сожалению, постепенно забываются. Среди них - Афончиковы, Алтынниковы, Болховитины, Домогатские, Кобелевы, Капырины, Санины, Постниковы, Раковы, Шевыревы, Барановы и др. Если о купцах Афончиковых, Раковых, Домогатских и Кобелевых в калужской прессе еще что-то рассказывалось, то вот о Барановых и Шевыревых калужанам известно немногое. Современные исторические альманахи умалчивают их фамилии. А ведь именно Барановы и Шевыревы были знаменитыми заводчиками, купцами и предпринимателями, которым принадлежали три крупнейших чугунолитейных завода в Дугне, Богдано-Петровском и Ханино, а также магазины и лавки в Калуге. А Шевыревским именем была даже названа одноименная улица в дореволюционной Калуге.
На фото справа:
А.А.Шевырев и С.С.Баранова
Улица Рылеева, здесь находился магазин Шевыля
Сестры Шевыревы, 1950-е годы
Сейчас, по истечении многих лет, мы хотели рассказать все, что нам известно о жизни и судьбе потомственного калужского торговца Александра Александровича Шевырёва (1854-1918) и его супруги, Синклитьи Сергеевны Барановой (1859-1918), из рода заводчиков Барановых. Так получилось, что наша семья имеет самое непосредственное отношение к этому знаменитому калужскому роду. С детства мне запомнились рассказы моего отца Александра Александровича Шевырева (младшего) о дедушке и бабушке, ее родителях купцах-заводовладельцах, о доме дедушки и запрятанном там кладе. Жизненные обстоятельства, при которых судьба свела Александра Александровича Шевырева и Синклитью Сергеевну Баранову, основаны преимущественно на торговых отношениях. Будучи торговцем, Шевырев знал ее отца – знаменитого калужского купца и заводчика Сергея Гавриловича Баранова, которому принадлежало три старейших чугунолитейных завода, заложенных самим Демидовым. Совершая торговые сделки и закупая товары он часто бывал в Дугнинской усадьбе Барановых, где и познакомился с его дочерью. Однако Шевырев был простым торговцем, а в соответствии с тогдашними сословными канонами брак, в который вовлекались представители мещанства и купечества, считался неравноправным. Неудивительно поэтому, что её родители были против этого брака, осложненного дополнительно тем, что двоюродный брат Александра Александровича - Петр Яковлевич Шевырев (1863-1888), будучи студентом Казанского университета, организовал совместно с Александром Ульяновым, братом Владимира Ульянова (Ленина) террористическую организацию «Народная Воля», главной целью которой являлось насильственное свержение императора Александра III. Однако покушение не удалось - заговор был раскрыт. А его главные организаторы - Шевырев и Ульянов - были арестованы и заточены в Петропавловскую крепость, где в 1887 году были казнены. Вот какого «опасного» родственника имел наш дедушка. Нечего говорить, что причастность Петра Яковлевича Шевырева к террористической организации «Народная Воля» не могла не оставить неизгладимого негативного отпечатка на судьбе всего рода Шевыревых. Многие их представители занимались революционной деятельностью. И даже в родной Калуге родственники Шевырева – сестры Елизавета, Ольга и Мария Дмитриевны Шевыревы, открывшие в 1868 году первую народную библиотеку-читальню, также проходили по делу о революционной пропаганде и содержались в Петропавловской крепости. Возможно поэтому родители Синклитьи Сергеевны противились ее замужеству. Однако вопреки всему, их венчание состоялось 9 февраля 1883 года в Васильевской церкви города Калуги. Поручителями по жениху были калужские мещане Семен Феофанов и Андрей Хворостов. Поручителями по невесте – ее отец, купец Баранов и калужский почетный гражданин Иван Васильевич Костромин.
После венчания и свадьбы новобрачные уединились в Калуге в доме Шевырева, посвятив себя торговому ремеслу, семейным заботам и воспитанию детей. У Александра Александровича и Синклитьи Сергеевны было двенадцать детей, шестеро из которых умерли в детстве. Удары судьбы тяжелым бременем легли на них. Но холодные отношения между родителями и дочерью продолжались. И кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба Шевыревых, если не финансовая помощь со стороны Шевыревского тестя – калужского кондитерского фабриканта Кобелева. В 1880 году он предоставил денежный кредит Александру Александровичу для постройки особняка в бывшем Татариновском переулке (сейчас ул. Рылеева). Вскоре началось строительство нового дома, который планировался в старом русском стиле как купеческий особняк с деревянным хозяйским домом, магазином, пристройкой для прислуги, конюшней и постоялым двором. Узнав про начавшееся строительство и тяжелое финансовое положение своей дочери, родители Барановой, чтобы сгладить напряженные отношения, оплатили долговые счета Шевырева, спонсировав открытие несколько купеческих лавок и магазинов. Торговое ремесло постепенно начало процветать, благодаря чему Шевырев из рядового торговца превратился в богатого почитаемого человека Калуги. Магазин Шевырева, прозванный в простонародье Шевыля, был просторной каменной пристройкой к хозяйскому дому – главной и составной части архитектурного ансамбля -солидному, бревенчатому дому на каменном фундаменте. Большинство архитектурных элементов внутреннего убранства дома; колоннады, лестницы, портики и даже мебель были изготовлены из красного дерева. А всего в архитектурный ансамбль особняка входило четыре отдельных здания, включая хозяев дом, каменную пристройку – магазин, пристройку для прислуги и гостей, а также постоялый двор и приусадебное хозяйство - конюшню, десяток крохотных сараев и склад с ледником.
Хозяев дом, с первого взгляда ничем не примечательный, был построен в старо-русском стиле. В доме имелись около десятка комнат - прихожая, гостиная, зал с русской печью со старинными узорчатыми изразцами, кабинет, две спальные комнаты, детская, а также специально оборудованное крохотное помещение, где располагался самодеятельный оркестр. Александр Александрович был страстным любителем русской народной фольклорной музыки, старинных романсов и опер. Он был настоящим русским человеком. Выдержанный, спокойный, деловитый. Носил густую бороду, одевался по-купечески традиционно: в дорогой двубортный кафтан и в брюки-шаровары, заправленные в хромовые сапоги. Высокого роста, развитый физически он отличался трудовой сноровкой и закалкой, так необходимой в торговом деле.
На фото - обложка книги.
Шевырев не заботился о чинах и сословиях. Однажды его спросили: ”Почему Вы, Александр Александрович при деле, да не при гильдии?” “Что-же, можно и в гильдию, да ведь за это нужно платить” - последовал ответ. По воспоминаниям старожилов, Шевырев был рачительным деловым хозяином, с несвойственной торговцу добротой и любезностью. Так, он настрого научал отпускать постоянным покупателям товары и продукты в кредит, зачастую “забывая” долги. Рассказывают, что однажды, юная калужанка Дарья Никитина задолжала Шевырёву значительную сумму денег и боялась заходить в его магазин, обходя его стороной. Встретив ее, он любезно спросил – “Что же ты, сударыня Дарья Матвеевна вовсе не заходишь ко мне?”. “Так ведь долги, Александр Александрович” - ответила она. “Ладно, Вы заходите я Вам всё спишу” – последовал ответ. И сдержал свое слово. На работе и в быту Шевырев был человеком демократических взглядов. После работы всегда накрывался общий стол, в центре которого восседал он сам с супругой, по его правую руку располагались гувернантки и воспитатели, потом дети, сначала девочки, затем мальчики, а по левую руку - другая прислуга, приживалки и только потом рабочие. Обеды в доме Шевыревых могли длиться часами. Причем на столе неизменно присутствовали красное и белое вино, мясо, дичь, рыба, икра, грибы, мед, домашняя выпечка. Во время трапезы много говорили о делах, о предстоящих планах, редко о политике, иногда хозяин дома брал в руки балалайку, играл на ней и пел русские народные песни.
По праздникам в доме устраивались приемы и музыкальные вечера, в которых активное участие принимал сам Александр Александрович. Он хорошо играл на струнных музыкальных инструментах, исполняя арии из опер и старинных русских романсов, то мельника из оперы Русалка, то арию Альфреда из Тривиаты. Любовь к музыке, заложенная Александром Александровичем, передалась и его младшему сыну – Александру: позже он артист-исполнитель будет выступать в Калужском театре и исполнять арии из опер и русские романсы.
Семейство Шевыревых дружило с Афончиковыми, Алтынниковыми, Раковыми, Кобелевыми, Болховитиными, Чешихиными, Рыжовыми, Саниными, Фишерами. Свою дружбу они пронесли через годы. Это прежде всего друг семьи дядя Миша Алтынников – частый долгожданный гость в доме Шевыревых, в годы советской власти работавший грузчиком на складе церкви Жен Мироносиц. Другие друзья семьи – И. В. Кобелев с Н. А. Болховитиным.
Устоявшаяся жизнь семейства Шевыревых с приходом первой мировой начала стремительно разрушаться – все их три сына – Виктор, Николай и Александр ушли воевать. Виктор с нее так и не вернулся, погиб на фронтах второй мировой. Николай вернулся, но ослабленный умер в 1919 году от брюшного типа.
Младший сын Александр в годы первой мировой войны служил в санитарном обозе, воевал, был контужен, под местечком Пинск немцы применили против русских войск химическую атаку отравляющими веществами, в результате было очень много убитых. Ему вместе с немногими боевыми товарищами удалось после Пинска выжить, но долгое время он не мог говорить – пропал его театральный голос. А когда он вернулся в 1917 году к своей семье в Калугу, разразилась октябрьская революция с приходом которой закончилась устоявшаяся жизнь семейства Шевыревых. В 1918 году всё их имущество было национализировано, из их дома сделали коммуналку, а из магазина - булочную. Шевыревым вместе с уцелевшими детьми – младшим Александром и сестрами Ольге и Лидии новые власти разрешили жить в пристройке их собственного дома.
Сведения о судьбе Александра Александровича и Синклитьи Сергеевны отсутствуют.
Предположительно, они скончались в 1918 году одновременно. На их судьбу выпало много душевных и моральных потрясений в первые годы Советской власти – лишение всего имущества, общественное презрение, смерть двоих детей. Но они все еще проживали с тремя уцелевшими детьми в выделенной новыми властями комнате в собственном доме. Как, вдруг буквально исчезли. Их нет в списках умерших и похороненных на Пятницком кладбище. Их послереволюционная судьба, последние годы жизни и смерти – все окутано загадками и тайнами.
Удалось ли другим родственникам выжить в революционной России или эмигрировать из страны - неизвестно. Большинству из них пришлось забыть о своем происхождении, чтобы выжить. Мое детство пришлось на конец 40-х и начало 50-х годов сталинской эпохи, когда было опасным даже вспоминать и говорить о своих корнях. Сжигались и уничтожались старые фотографии, прятались семейные реликвии, многие меняли фамилии. Даже в близком кругу родственников фамилии Шевыревых и Барановых всегда произносились шепотом. Мало что уцелело - крестик, которым крестили моего отца, фарфоровая кукла XVII-го века, в которую, по семейному преданию, играла императрица Екатерина, да пара истлевших старинных фотографий. Вот все, что осталось от них.
Дом Шевыревых простоял до его сноса в 1975 году. Еще в семидесятых можно было видеть следы былой красоты внутреннего убранства дома, превращенного в годы Советской власти в многокомнатную коммуналку. Каменные пристройки власти также приспособили под отдельные апартаменты, а из магазина сделали булочную. Дочерям Шевырева и Барановой - Ольге и Лидии выделили две крохотные комнатки в родительском доме. По иронии судьбы это оказался кабинет деда, в котором все напоминало о старине - письменный стол из красного дерева, массивный шкаф и старинное резное зеркало. А еще новые власти оставили сестрам сундук, где кроме прочего ненужного старого барахла хранилось несколько подшивок пожелтевших от времени газет да выцветших фотографий, на которых были запечатлены дамы в роскошных платьях и какие-то важные господа.
Одна из нераскрытых тайн, которая может найти самый горячий отклик среди калужских кладоискателей и любителей приключений – это судьба фамильного золота. Известно, что у Шевыревых было много драгоценностей в виде золотых кулонов, браслетов, а также других ценностей и реликвий. Свидетельством этому служит старинная фотография конца XIX-го века, сделанная в день их бракосочетания. Она запечатлела Синклитью Сергеевну сидящей в кресле и одетой в шикарное платье с золотыми украшениями. Рядом с ней, величественно опираясь на трость стоит сам Александр Александрович.
Куда же делись семейные ценности? Этого никто не знает. Во всяком случае никому из потомков семьи оно не досталось. По рассказам моего отца, весной 1918 года новые власти произвели в их доме обыск, но нашли лишь малую часть золота и драгоценностей, поскольку все золото было заблаговременно спрятано в чугунные горшки и закопано где-то в сараях дома. По истечении многих лет, когда большинства участников событий уже нет в живых, приводим рассказ отца: «Когда мы поняли, что новая власть отберет у нас все, много времени было потеряно. Мы начали прятать золото куда придется: под половицу, в печь, потом нашли несколько чугунных горшков, сложили все туда и глубокой ночью закопали под сараями нашего дома. Когда же Советы нагрянули к нам с обыском, золота в доме уже не было. Они конфисковали все, что представляло какую-либо ценность: старинные часы, купленные отцом на аукционе, пару сервизов и несколько картин. Довольствуясь награбленным, они избавили нас от своего присутствия»
Что потом случилось с этим золотом, до сих пор остается тайной. Проведенный весною 1918 года обыск дома ничего не дал. После этого теряется связь с Шевыревым и Барановой. По поводу случившегося существуют две версии: первая - золото нашли дочери Шевырева - Ольга и Лидия, за счет которого они существовали все последующие десятилетия вплоть до их кончины в начале семидесятых. По другой версии, клад нашла приживалка Муза, которая после революции долгое время жила в этом доме и была хорошо осведомлена о делах бывших хозяев. Ей, наряду с другой прислугой выделили там комнату. Первая версия наиболее правдоподобная. Действительно, обе сестры вели очень скромный, уединенный образ жизни, ни с кем, кроме своего брата Александра и ближайшего друга семьи А. Н. Болховитина не общались, замужем не были. В доме у сестер хотя и имелось немного посуды из старинного фарфора, да дюжина серебряных ложек, но все же особой роскоши не было. Сестры не распространялись про выемку клада, вероятно, опасаясь за свою судьбу. Однако, однажды на день рождения они подарили нам старинную золотую брошь-кулон виде сердечка, инкрустированного несколькими крупными бриллиантами. Очевидно, она принадлежала Барановой. Брошь всем очень понравилась. Ничего подобного раньше мы не видели в жизни, поэтому мы решили никогда не продавать ее, а беречь как семейную реликвию. Однако, нужда заставила сделать это - семья жила бедно, отца никуда не брали на работу. Тогда мама вытащила бриллианты и сдала их в комиссионный магазин, получив за них большие по тем временам деньги. А потом ей пришлось отнести в комиссионный магазин и саму брошь. После этого все позабыли про фамильные ценности и Шевыревский клад.
Тем не менее клад не давал покоя обитателям дома. В советское время жильцы жаловались, что сараи во дворе не раз кем-то изнутри перекапывались. В 1974-75 годах были проведены несколько безуспешных попыток найти клад, которые прервались из-за сноса дома. По свидетельству одной из соседок, строители обнаружили под фундаментом золотую цепочку, сережку, да пару золотых монет. Все, что осталось от золота Шевыревых. Но кто знает, может быть, он до сих пор таится где-то под фундаментом, спрятанный ото всех, как и эта, рассказанная лишь спустя 90 лет история. А на месте Шевыревского сейчас красуется современная многоэтажка.
Жаль, что никому из ее обитателей, да и большинству калужан, неизвестна судьба их замечательных земляков - А. А. Шевырева и С. С. Барановой. Мы с сыном специально приезжали в Калугу посмотреть на этот дом. Подошли к дорогому нашему сердцу месту и вдруг услышали у себя за спиной: «Пойдем в Щавеля», Живы, стало быть, еще в Калуге традиции. Не стерлись окончательно».
Светлана МОСИНА (Шевырева) Олег МОСИН
Ист. и лит.: Шевыревы в Калуге. Калуга и калужане. 24 декабрь 2003г; Большой энциклопедический словарь. / ред. А. М. Прохоров, 2-е изд., М.: Большая Российская энциклопедия, 1998 г, стр. 1367; ГАКО, ф 33, оп. 4, д. 287, л. 444. об-445; ГАКО, ф 33, оп. 4, д. 287, л. 440; ГАКО, ф 33, оп. 4, д. 289, л. 623 об.; ГАКО, ф 33, оп. 4, д. 294, л. 218 об.; ГАКО, ф 33, оп. 4, д. 294, л. 367 об.; ГАКО, ф 33, оп. 4, д. 301, л. 209 об. 6
Наш папа в 1950-60-х годах часто приводил нас к тете Оле и тете Лиде, в дом своих родителей, вернее, к тому, что осталось от него. И все равно дом дедушки нам нравился. Он казался таким родным. Все в нем напоминало о старине: обветшалые карнизы, пол, изъеденные червоточинами деревянные фасады и портики. А мы, еще маленькие девочки, играли возле них, рылись в старых вещах, сундуках и чемоданах, листали старые подшивки газет и журналов. Последний раз мы посетили Красный дом в 1963 году. Папа и тетушки никогда ничего не рассказывали о том, когда умерли дедушка и бабушки и где они похоронены. Один раз сказали, что они не выдержали нового строя и скончались сразу после революции почти одновременно. По другой версии, они жили и в 1918-19 годах, поскольку и папа, и тети рассказывали, как дедушка и бабушка вместе с моим папой осенью 1918 года прятали золото и семейные драгоценности в чугунные горшки и закапывали их в сарае своего особняка на Рылеева, 10.
ТАК ЖИЛИ бабушка и дедушка-вплоть до 1917 года. После Октябрьской революции все их имущество было национализировано. Из их дома сделали коммуналку. Тете Лиде и тете Оле новые власти разрешили жить в пристройке. Бабушка и дедушка испытали много душевных потрясений и буквально исчезли. Их нет в списках умерших и похороненных на Калужском кладбище. Удалось ли другим родственникам выжить в революционной России или эмигрировать из страны - неизвестно. Большинству из наших оставшихся ближайших родственников пришлось забыть о своем происхождении, чтобы выжить.
Мое детство пришлось на конец 40-х и начало 50-х годов сталинской эпохи, когда было опасным даже вспоминать и говорить Наш папа в 1950-60-х годах часто приводил нас к тете Оле и тете Лиде, в дом своих родителей, вернее, к тому, что осталось от него. И все равно дом дедушки нам нравился. Он казался таким родным. Все в нем напоминало о старине: обветшалые карнизы, пол, изъеденные червоточинами деревянные фасады и портики. А мы, еще маленькие девочки, играли возле них, рылись в старых вещах, сундуках и чемоданах, листали старые подшивки газет и журналов. Последний раз мы посетили Красный дом в 1963 году. Папа и тетушки никогда ничего не рассказывали о том, когда умерли дедушка и бабушки и где они похоронены. Один раз сказали, что они не выдержали нового строя и скончались сразу после революции гючти одновременно. По другой версии, они жили и в 1918-19 годах, поскольку и папа, и тети рассказывали, как дедушка и бабушка вместе с моим папой осенью 1918 года прятали золото и семейные драгоценности в чугунные горшки и закапывали их в сарае своего особняка на Рылеева, 10.
В первый раз они пришли к нам весной 1918-го, провели обыск, нашли мало, потому что мы большую часть зарыли в сараях нашего дома. Они конфисковали все, что представляло какую-либо ценность: старинные часы, купленные отцом на аукционе, пару сервизов и несколько картин… Мы прятали золото куда придется: под половицу, в печь, даже в туалет, потом нашли несколько чугунных горшков, сложили все туда и ночью закопали глубоко в сараях нашего домах».